"Киевская Русь. Страна, которой никогда не было? : легенды и мифы" - читать интересную книгу автора (Бычков Алексей Александрович)ОльгаНачнем рассказ об Ольге с официальной версии (по А. Нечволодову): «За те обиды Руси, за которые князь Игорь не успел отомстить при своей жизни, и за позорную смерть его у древлян рано или поздно должна была также последовать суровая месть. С древлянами расправа произошла очень скоро. В то время как Игорь был бесчеловечно растерзан древлянами, в Киеве оставалась его княгиня Ольга с малолетним сыном Святославом. Княгиню, и город, и всю землю вместо князя оберегал воевода Свеналд, а Святослава хранил кормилец его или дядька Асмолд. Первое известие о смерти Игоря великая княгиня получила от древлянских же послов. Убив русского князя, древляне задумали совсем упразднить княжий род в Киеве и рассудили так: «Русского князя мы убили; возьмем его княгиню Ольгу в жены нашему князю; а Святослава тоже возьмем и сотворим с ним, как захотим». И послали древляне в Киев сватов — 20 лучших мужей. Придя в Киев к Ольге, послы ей сообщили: «Послала нас Древлянская земля и велела тебе сказать: мужа твоего убили зато, что был твой муж аки волк, хищник неправедный и грабитель. А у нас князья добрые, не хищники и не грабители, распасли, обогатили нашу землю, как добрые пастухи. Пойди замуж за нашего князя». «Приятно мне слушать вашу речь, — сказала Ольга, — уж мне моего Игоря не воскресить. Теперь идите в свои ладьи и отдохните. Завтра я пришлю за вами. Хочу вас почтить великой почестью перед своими людьми. Когда за вами пришлю, вы скажите слугам: не едем на конях, не едем и на возах, не хотим идти и пешком, несите нас в ладьях, и внесут вас в город на ладьях. Такова будет вам почесть. Таково я люблю вашего князя и вас». Послы обрадовались и пошли к своим ладьям, пьяны-веселы, воздевая руки и восклицая: «Знаешь ли ты, наш князь, как мы здесь тебе всё уладили». А Ольга тем временем велела выкопать на своем загородном теремном дворе вблизи самого терема великую и глубокую яму, в которую был насыпан горящий дубовый уголь. Наутро она села в терем и послала звать к себе гостей. «Зовет вас Ольга на любовь!» — сказали послам пришедшие киевляне. Послы всё исполнили, как было сказано: уселись в ладьях, развалившись и величаясь, и потребовали от киевлян, чтобы несли их прямо в ладьях. «Мы люди подневольные, — ответили киевляне, — князь наш убит, а княгиня хочет за вашего князя!» Подняли ладьи и торжественно понесли послов-сватов к княгининому терему. Сидя в ладьях, древлянские послы гордились и величались. Их принесли во двор княгини и побросали в горящую яму вместе с ладьями. «Хороша ли вам честь?» — воскликнула Ольга, приникши к яме. «Пуще нам Игоревой смерти», — застонали послы. Ольга велела засыпать их землей живых. Потом она послала к древлянам сказать так: «Если вы вправду просите меня за вашего князя, то присылайте еще послов, самых честнейших, чтобы могла идти отсюда с великой почестью, а без той почести люди киевские не пустят меня». Древляне со своим князем Малом избрали в новое посольство самых набольших мужей и отправили их в Киев. Как пришли новые послы, Ольга велела их угощать, а затем и истопить баню. Вошли древляне в баню и начали мыться. Двери же за ними затворили и заперли; затем тут же от дверей зажгли баню; так они все и сгорели. После того Ольга посылает к древлянам с вестью: «Пристроивайте — варите меды! Вот я уже иду к вам! Иду на могилу моего мужа; для людей поплачу над его гробом; для людей сотворю ему тризну, чтобы видел мой сын и киевляне, чтобы не осудили меня!» Древляне стали варить меды, а Ольга поднялась из Киева налегке, с малой дружиной. Придя к гробу мужа, она стала плакать, а поплакав, велела людям сыпать большую могилу. Когда могила была ссыпана в большой курган, княгиня устроила тризну. После того древляне, лучшие люди и вельможи, сели пить. Ольга приказала отрокам угощать и поить их вдоволь. Развеселившись, древляне вспомнили о своих послах. «А где же наша дружина, наши мужи, которых послали за тобою?» — спросили они у Ольги. «Идут за мной с дружиной моего мужа, приставлены беречь скарб», — ответила княгиня. Когда древляне упились как следует, княгиня велела отрокам пить на них, что значило пить чашу пополам за братство и любовь и за здоровье друг друга, от чего отказываться было невозможно; таков был обычай. Это также называлось перепивать друг друга. Когда древляне перепились вконец, то княгиня поспешила уйти с пира, приказав своим перебить всех древлян. Они были посечены, как трава; всего их погибло пять тысяч человек. Ольга же вернулась в Киев и стала готовить войско, чтобы истребить древлянскую силу до остатка. В 946 году привела Ольга войска к городу Искоростеню, где был убит Игорь. Горожане знали, что пощады им не будет, и потому боролись крепко. Все лето простояла Ольга у стен города, но взять его не смогла. Ольга же сказала им: «Что вы хотите досидеть? Все ваши города отдались мне, платят дань и свободно обрабатывают свои нивы и пашут землю, а вы хотите, видно, помереть голодом, что не идете в дань». — «Рады и мы платить дань, — отвечали горожане, — да ты хочешь мстить на нас смерть мужа». — «А я уже отомстила обиду мужа, — отвечала Ольга. — Во-первых, когда пришли ваши первые послы в Киев творить свадьбу, потом со вторыми послами и, наконец, когда правила мужу тризну. Теперь иду домой, в Киев. Больше мстить не хочу. Покоритесь и платите дань. Хочу умириться с вами. Буду собирать от вас дань легкую». — «Бери, княгиня, что желаешь, — отвечали древляне. — Рады давать медом и дорогими мехами». — «Вы обеднели в осаде, — говорит Ольга. — Нет у вас теперь ни меду, ни мехов; хочу взять от вас дань на жертву богам, а мне на излечение головной болезни — дайте от двора по три голубя и по три воробья». Конечно, жители Искоростеня обрадовались такой легкой дани и прислали княгине птиц с поклоном. Ольга объявила, чтобы они жили теперь спокойно, так как наутро она отступит от города и пойдет в Киев. Услыхав такую весть, горожане обрадовались еще больше и разошлись по дворам спокойно спать. А между тем Ольга раздала ратным людям голубей и воробьев, велела к каждой птице привязать горючую серу с трутом, обернув в лоскут и завертев ниткой и, как станет смеркаться, выпустить всех птиц на волю. Птицы полетели в свои гнезда, голуби в голубятни, а воробьи под застрехи. Город в один час загорелся со всех сторон; в ужасе люди повыбежали за городские стены, но тут и началась с ними расправа: одних убивали, других забирали в рабство; старейшин всех забрали и сожгли. После этого наложена была на древлян тяжелая дань: по две черных куницы и по две белки, кроме прочих мехов и меда, на каждый двор. Вот как отомстила Ольга, как добрая и верная жена, за смерть своего мужа. И за эту жестокую месть, которую она совершила с такой хитростью и мудростью, народ прозвал свою княгиню умнейшей из людей. Такова была язычница Ольга. Показав себя мудрой в деле мщения за смерть Игоря, Ольга показала себя такой же мудрой и в делах управления Русской землей во время малолетства князя Святослава. Вся княжеская деятельность Ольги тем особенно и прославляется, что она установила хозяйственный порядок по всей Русской земле. На другой же год после сожжения Искоростеня княгиня начала объезжать самолично всю Русскую землю вдоль и поперек; она устанавливала правила и порядок во всех земских делах, устраивала погосты, куда могли съезжаться гости для торговли, определяла оброки, назначала участки для ловли зверей и своей высокой справедливостью и участливым отношением к нуждам народным приобрела большую любовь всей Русской земли. Изыскивая и испытывая, что творилось в Русской земле, чем и как жила эта земля, объехавши всю эту землю из конца в конец, Ольга пришла, наконец, к великому решению — воспринять веру Христову. Для этого великая княгиня в 955 году решила сама совершить трудное и опасное путешествие в Царьград, где в это время царствовали императоры Роман и Константин Багрянородный. Ольга присоединилась к обычному торговому каравану, взяв с собой шестнадцать знатных боярынь, своих родственниц, и восемнадцать придворных женщин, кроме прочих слуг. По прибытии в Царьград нашего каравана судов подозрительные греки долго не пускали в город Ольгу и ее приближенных, пока не убедились в цели ее прибытия, и тем даже вызвали ее неудовольствие. Наконец, 9 сентября, наша княгиня была торжественно принята царями в их великолепном дворце, который строился в течение шестисот лет, еще со времени святого равноапостольного императора Константина Великого. Когда подъезжаешь к Царьграду от Черного моря, то входишь сначала в морской пролив Босфор, по обеим сторонам которого видны населенные берега. В конце Босфора направо длинный морской залив, называемый Золотой Рог. Высокий береговой угол между Босфором и Золотым Рогом и есть место Царьграда. Весь город стоит на семи холмах. Царский двор начинался тогда на самом берегу моря и шел все выше и выше в гору; палаты царские стояли на высоком холме, а против них — тоже на холме — дивный храм Святой Софии — Премудрости Господней. Кругом города, у самой воды, стояли каменные стены с четырехугольными башнями. Подъезжающим путникам из-за стен ближе всего на холме виднелись золотые царские палаты: подле них золотой дворцовый собор, а дальше — тоже палаты и церкви, церкви и палаты, и над ними всеми величественный храм Святой Софии с громадным куполом, как венец всего города. Зрелище было дивное. Высадившись у входа в царский дворец, великая княгиня Ольга со своими спутниками вступила на великолепный двор, вымощенный мрамором и другим дорогим камнем; на дворе этом стояли огромные, литые из меди статуи знаменитейших императоров и высокие столпы из мрамора. Осмотрев все, княгиня вошла в царскую приемную палату, и императору были поднесены русские дары — дорогие собольи меха. Состоялась краткая беседа. И в тот же день состоялся и торжественный обед, на котором Ольге были поднесены дорогие подарки на золотом блюде. По рассказу нашего летописца, один из греческих царей, восхищенный умом Ольги, сказал ей: «Подобает тебе царствовать в этом граде с нами». Но наша мудрая княгиня, уразумев, чего желает царь, ответила ему: «Я ведь язычница. Если хочешь, то крести меня сам, иначе не крещуся». Тогда царь поручил ее патриарху Полиевкту, который, наставив в учении Христовой веры, крестил ее вместе с царем, причем после крещения Полиевкт благословил ее словами: «Благословенна ты между женами русскими, что возлюбила свет и отвергла мрак; и будут тебя благословлять сыны русские до скончания их рода». Потом патриарх преподал ей наставления о церковном уставе, о молитве, о посте, о милостыне, о чистоте телесной. Она стояла с наклоненной головой и внимательно слушала его, а затем промолвила: «Твоими молитвами да сохранит меня Господь от всякой неприязненной сети». После этого царь объявил ей, что хочет взять ее себе в жены. «Как же ты хочешь меня взять, ведь ты крестил меня и нарек дочерью, а у христиан такого закона нет», — ответила Ольга. «Перехитрила ты меня, Ольга!» — воскликнул на это недогадливый царь. В воскресенье, 18 октября, Ольга вторично была торжественно принята царями и царицей, одарена подарками и стала сбираться затем в Киев. Прибыв в Киев, Ольга привезла с собой несколько умных священников и построила деревянный храм Святой Софии; он был украшен иконами, присланными ей патриархом. Вместе с Ольгой возвратились в Киев и ее спутницы, из которых многие, несомненно, тоже крестились со своей великой княгиней. Величие и чистота новой веры и христианская жизнь, виденные ими в Царьграде, конечно, произвели большой переворот в их душах. Они стали влиять на своих близких, чтобы те оставили язычество и приняли крещение. Особенно старалась Ольга, чтобы ее сын Святослав принял христианство. Но Святослав отвечал на это матери: «Как я один приму новый закон; дружина моя будет смеяться надо мной!» И действительно, дружина его не только смеялась над переходившими в христианство, но иногда и грубо оскорбляла их. Все это глубоко огорчало великую княгиню. После своего крещения великая княгиня прожила еще двенадцать лет, в течение которых посетила свою родину. Там, обозревая местность нынешнего Пскова и стоя на берегу реки Великой, где тогда был густой лес и многие дубравы, она увидела три светоносных луча, как бы падающих с неба на крутой противоположный берег. Равноапостольная княгиня водрузила крест на этом месте и предрекла, что здесь будет храм Святой Троицы и воздвигнется великий и славный город. На месте, где стояла великая княгиня, ныне устроена часовня, при которой имеется источник с целебной водой». Дюрет в своей «Гистории о языцу общем» на с. 846 пишет: «Игорь, сын Рюриков, женат был на Ольге, дочери князя Гостомысла, жившего в Гардорики». У Иоакима сказано: «Егда Игорь возмужа, ожени его Олег, поят за него жену от Изборска, рода Гостомыслова, иже Прекраса нарицашеся, а Олег преименова ю и нарече во свое имя Ольга. Име же Игорь потом ины жены, но Ольгу мудрости ея ради паче иных чтяше». Отсюда ясно, в молодости Ольгу звали Прекрасой Гостомысловной. У Гостомысла, как известно, было три дочери — Прекраса, Умила и младшая, имя которой нам неизвестно. Годы рождения сестер тоже неизвестны, однако ясно, что старшая дочь родилась раньше, чем остальные. Про младшую не знаем ничего, поэтому о ней говорить не будем. О средней же известно, что она была матерью Рюрика, князя Русского, родившегося около 780 года. Стало быть, мать его не могла родиться позднее 765 года. Где-то около этого года, но не позже, должна была родиться и старшая сестра — Прекраса. Жила Прекраса в селе Выдубицком в Псковской области, где и произошло знакомство Ольги и Игоря. Адело было так: «Игорю же юну сушу, и бывшу ему в Псковской области… яко некогда ему утешающуся некими ловитвами («в неведении же раби его оставиша единаго», — добавляет Новгородская летопись) и узре об ону страну реки лов желанный, и не бе ему возможно преити на ону страну реки, понеже не бяше ладийце, и призва пловущего ко берегу, и повеле себя превести за реку, и пловущим им возре на гребца онаго и позна, яко девица бе сия блаженная Ольга, вельми юна суща…И разгореся желанием на ню, и некие глаголы глумлением претворяйте к ней. Она же уразумевши глумления коварство, пресекая беседу неподобного его умышления, не юношеским, но старческим смыслом, поношая ему глаголаше: «Что всуе смущаешися, о Княже! срам претворяя ми, всякую неподобная во уме совещевая, студная словеса износиши; не прельщайся, видев мя юну девицу и уединену, и о сем не надейся, яко не имаше одолети ми»… Ну и далее говорит она, что скорее утопится, чем окажется поруганной князем. Так сказано в рукописи Ундольского № 755, л. 13, и в рукописи ПБ F IV № 216, л. 338. Сколько же лет было юной деве при встрече с князем? Считается, что встреча их произошла в 880 году. Ну еще бы ей не говорить «старческим смыслом», ведь ей 120 лет или около того! А если принять во внимание, что замуж за Игоря она выходит в 903 году (а по другим данным — в 913-м), то на момент свадьбы молодухе будет то ли 150, то ли 140 лет. А Святослава, как утверждает «Повесть временных лет», она родит в 942 году, когда ей будет около 180 лет — факт, достойный Книги рекордов Гиннесса. Я уж не говорю про сказку о том, как в нее, двухсотлетнюю старуху, влюбляется византийский император, к тому же женатый, и просит ее руки. Увы! Все это так невероятно, что эти сведения ни у кого не могут вызвать доверия. Нет, Гостомысловной она никак не может быть! Зачем же понадобилось делать ее Гостомысловной? А все очень просто. Не нравилась поздним летописцам правда — Ольга была дочерью половецкого тархана, «а половцы Закон Магометов держали…», как о том свидетельствует «Летопись Российского Царства». В церковных кругах происхождение Ольги от находившегося в селе Выдубицком половецкого семейства не было воспринято с подобающей радостью. И это-то как раз можно понять! Но все же рукописи донесли до нас истину. «Женился князь Игорь во Плескове, поя за себя княжну, именем Олгу, дщерь князя Тмутаракана Половецкого» (Рукописный Синопсис Ундольского № 1110, л. 83 об. — 84). На момент замужества, как о том свидетельствует «Житие» святой Ольги, ей было около 20 лет. Если дату замужества принять за 903 год, а в 880-м она перевозила через реку Игоря, то ей все равно не меньше 30, да и тогда перевозчице придется дать лет семь. Не к младенцу же приставал с любовью наш князь! В противовес сообщению о половецком происхождении Ольги, рукописи Ундольского № 656, л. 15 и РПБ, FIV № 239, л. 101 называют Ольгу дочерью Олега. А рукопись Ундольского № 755, л. 13 сообщает, что на самом деле она была «от языка варяжска». Вроде бы противоречия, но они прекрасно объяснимы, если мы посмотрим, кем же был сам Олег, наш великий князь. А был он из варягов (норвежец) и служил хазарскому кагану, то есть «был половецким тарханом». На границе Болгарии и Византии в 904 году был установлен памятник «во времена такого-то и такого-то правителя», одним из которых указан Феодор-Олег-Тракан, то есть тархан Олег. В Радзивилловской летописи есть изображение похода Олега на Балканы — он нарисован в ладье под знаменем, на котором имеется арабская надпись… Вот для того, чтобы избавить русскую историю от исламских корней, летописцам и понадобилось выдумывать «гостомысловщину». Резюме: Наша Прекраса была дочерью тархана Олега, предводителя тысячи воинов, и по его имени прозвана Ольгою. Возможно, мать ее была из княжеского половецкого рода, наши князья не чурались свататься за ясынь и черкешенок, половчанок и гречанок, шведок и чехинь. В те времена национализм был не в моде. Как половчанка, она могла быть и мусульманкой. Однако на Руси она стала придерживаться местного обычая — языческого, более того, как указывают скандинавские источники, Ольга до самой смерти оставалась Верховной Жрицей, обладавшей силой Фитона, то есть она была пифией. Двоеверие — распространенное явление и тысячелетие спустя, что уж говорить о X веке? Но вернемся к рассказу. Почему Игорь женится на женщине, которой несколько более 30 лет? Для того времени дева в 20 лет — уже вековуха. Попробуем разобраться. В 1885 году в Казани была издана книга муллы Шихабэд-дина ал-Марджани, в которой сообщается, что после Рюрика правила жена его Ольга, потом сын их Игорь, потом снова Ольга — жена Игоря. Либо было две Ольги, либо Ольга Олеговна, вдова Рюрика, вышла замуж за собственного сына. Если вы думаете, что это предположение невероятно, не спешите с выводами. Возьмем текст Константина Багрянородного, но не советское издание, а вышедшее при царе-батюшке.[80] Что же там издали царские сатрапы? «Однодревки Внешней Руси, приходящие в Константинополь, идут из Немогарда, в котором сидел Святослав, брат Игоря, князя Руси». Святослав — брат Игоря. А кем для матери является брат сына? Конечно же сыном! Но ведь Игорь муж ее! Муж и сын одновременно? А почему нет? Вот что пишет о наших предках в IX веке Эльдад га-Дани, сообщая об иудеях Хазарии: «Они разговаривают на святом (иврите), персидском и кедарском (тюркском) языках. Соседями их являются народы, поклоняющиеся огню и женящиеся на своих матерях, дочерях и сестрах». Огню Сварожичу-то мы поклонялись, а вот признать простой факт истории (мало ли что могло происходить с нашими предками?) нам крайне неприятно — мы почему-то судим наших предков со своей колокольни, а не с точки зрения их традиций, нравятся они нам или нет. Логично, что сын как плоть отца (воплотившийся отец) может иметь те же самые права на жену (собственную мать), что и сам отец. И все становится на место — Ольга Олеговна еще девочкой выходит замуж за Рюрика, овдовев, она становится правительницей, при ней всем распоряжается Олег — ее отец, уничтоживший всех остальных детей Рюрика, кроме Игоря, своего внука. Выросши, Игорь женится на матери ради власти. От Игоря Ольга родила (но не в 942 году, как принято считать, а в 920-м) Святослава, своего сыно-внука. В 942 году она от Святослава рожает Владимира-Святослава Красно Солнышко, при котором и умрет в глубокой старости, дряхлой старухой, которую на пиры будут выносить в кресле. Хоронить ее будет уже сыно-внуко-правнук. Такие традиции были и в Египте. По некоторым сообщениям, Ольга побывала женою и самого Олега, но это может иметь отношение лишь к проблеме отцовства в отношении Игоря, но никак не может отразиться на самой Ольге. Поэтому это сообщение мы обходим с пониманием. Однако продолжим. «И по сем женися князь Игорь Рюрикович во Плескове, поя за себя княжну, именем Олгу, дщерь князя Тмутаракана Половецкаго. И нача Олг князь со Игорем веселитися, творяше пирования веселего много, и егда Олг князь на веселии рече боляром своим о себе, яко аз новый есмь царь Александр Македонский мудростию и храбростию надеяся обладати всем светом, да аще мог кто утонуть, от чего мне будет смерть, тогда бы тому много имения дал. И тогда прилучилися у Олга князя два мужа кудесника и рекоша к нему: то, господине, мы ведуем гораздо, от чего тебе, княже, хощет смерть бы: есть, господине, у тебя любимыи конь твой, от того тебе будет смерть. Князь же Олег не полюби той смерти и возвещая своим боляром на сих кудесниках и рече: послушайте вси, да скажю вам, како сии мужие прорекли мне смерть злую, яко от лучшего коня мне умрети. И по сем вопроси кудесников: и вам от чего будет смерть? Они же к нему рекоша: тебе, княже, от коня, а нам от тебя смерть будет. И рече князь Олг: «То будет по моей воли, и вас погубить не велю и на коне своем ездити не хощу, да не велю его водить перед себя». Да егда то будет, семь лет минется. На осмое лето на пиру воспомянул Олг князь конь свои любимый и вопроси конюшего своего о коне: «Где тот конь мои любимый, от котораго мне прорекри кудесники, что умрети мне от него?» Рече же ко Олгу конюшеи его: «Господине княже, уже три года минулось, как тот конь твои любимыи умре». Князь же о сем посмеявся не мало и рече кудесником: «Ту суть неправии ваши речи». И тако князь Олг повеле их обесити на древе, и са князь всед на конь и поиде з боляры своими, и ехавши ему путем, и обрете окрест града кость лежащу, главу коневу, и рече конюшеи ко Олгу князю: вот, господине княже, глава твоего любимаго коня. И князь нача смеятися и рече: «Брате мои и друже, и те кудесники осуждены на смерть за то, что мне от него прорекли смерть». И сам князь Олг сниде с коня своего и ступи ногою на лоб, на сухую главу коневу, и рече глумяся: се от тебе мне прорекли умрети! И выкинулася змия из главы тоя великая и тако ужали князя Олга за ногу, и оттого разболеша и умре. И тако людие начаша тужити о кудесниках, что их князь осуди без вины на смерть лютую».[81] Женившись на матери, Игорь получает власть и начинает жить так, как положено князю, проводя время в войнах и пирушках. Все как у людей. Да вот беда — денег постоянно не хватает. Поэтому приходится заниматься грабежом. В один из таких грабительских походов древлянам-половцам надоело платить каждый раз все больше и больше, схватили они князя, перебив его сообщников, наклонили пару деревьев, привязали Игоря к макушкам и разорвали его на части, как сообщает Лев Диакон. Не повезло князю. Несколько иные факты приводит Петр Петрей: «Имея большое расположение к войне, Игорь сделал смотр своему войску и двинулся с ним на Гераклею и Никомидию. Однако ж все его войско было разбито и прогнано, и он принужден был бежать в печенежскую землю. Там его тотчас узнали, и князь этой земли Малдитто отрубил ему голову на месте, называемом Хоресто (Хорсово), где и похоронил его». «И тако лбину князя Игоря оковавши древляне сребром и позлатиша и тако пияху и веселишася».[82] И начала Ольга правление свое с того, что приняла под свою руку княжества Русское, Новгородское и Киевское. Но половецким древлянам отомстила за сына-мужа по полной программе. Убив князя Игоря, половцы решили, что боги отвернулись от русских, потому послали к Ольге послов с предложением выйти за их князя Малдитта Нискиню, который как победитель имеет право на семью побежденного.[83] Но Ольга советует им проявить гордость и прибыть к ней завтра «в ладье». Эту историю мы уже знаем — похоронит она их живьем в яме вместе с ладьей. А чтобы доброжелатели не смогли ничего сообщить половцам, поставила она вокруг города часовых, дабы не смогли жители Киева предупредить половцев о зловещих замыслах Ольги.[84] Затем послала она за повторной делегацией, которую спалила в бане. Жестоко! Но, видать, таков был промысел Божий. После этого послала она опять людей к половцам, сказав, что уже идет к ним, но перед свадьбой хочет она справить тризну по умершему Игорю, потому приготовьте, мол, на его могилке мед-пиво да закуски разные. Половцы все это приготовили, а Ольга, послав войска под командованием Святослава степью на конях, сама поплыла с небольшой свитой в ладье к Порогам, где ей был оказан почетный прием. Свою свиту она заставила служить виночерпиями на пиру, древляне изрядно подвыпили, тут подоспела и конница — что было дальше, можете представить себе сами. Около 1000 человек окропили своей кровью могилу Игоря. Так гласят летописи. А Ольга, напоив могилу Игоря древлянской кровью, возвратилась в Киев, где и жила благополучно до 955 года. А теперь рассмотрим летописный рассказ о мести Ольги. 945 год. «И жила Ольга при Игоре в Киеве, до тех пор, пока не убили Игоря древляне. И, убив Игоря, послали влодии 20 лучших мужей в Киев. «И присташа под Боричевом… И поведаша Олзе, яко древляне приидоша, и возва я Олга к себе: «Добри гости приидоша». Древляне же ей рекоша: «Приидохом, княгини». И рече им Олга: «Да глаголите, что ради приидосте семо?» Древляне же рекша: «Посла ны Деревская земля, а рекучи сице: мужа твоего убихом, бяше бо муж твой акы волк восхищая и грабя, а наши князи добри суть, иже разделали землю Деревьску, да поиди за князь наш Мал». Бе бо ему имя Мал, князю деревьскому. Рече же им Олга: «Люба ми весть ваша, уже мне мужа своего не въскесити; но хощу вы почтити заутра пред людьми своими, а ныне вы идите в лодию свою, и лязите в лодии величающеся, и аз по выпослю, и вы же рцете: не идем ни на конех ни пеши, но понесете в лодии; и вознесут вы в лодии. И отпустиша я в лодию. Олга же повеле ископати яму велику и глубоку, на дворе теремьском, вне града. И заутра Олга, седящи в тереме, посла по гости; и приидоша глаголюще: «Зовет вы Олга на честь великую». Они же рекша: «Пеши не идем, ни на конех, но понесети ны в лодии». Ркоша кияне: «Нам неволя; князь наш убиен, а княгини наша хощет за ваш князь». И понесоша их в лодии. Они же седяху гордящеся в перегбех сустугах; и принесоша их на двор ко Олге, и несше вринуша их в яму и с лодиею. Приникши Олга рече им: «Добрали вы честь?» Они же рекше: «Пущены Игореве смерти». И повеле засыпати их живых, и посыпаша я». Тогда же не медля постави Олга крепкие заставы, чтоб древлянам никто ведомости дать не мог, а к древлянам посла людей надежных. И посла Олга ко деревляном, и рече им: «Да аще мя вы просите право, то приедете ми семо мужи нарочиты, да в велице чти пойду за вашего князя, ци да не пустять мя людие киевстии». Се слышавше древляне, и събрашеся нарочитых муж 50, иже держаху деревскую землю, и послаша по Олгу. Древляном же пришедшим, повеле Олга мовь сотворити, ркучи сице: «Взмывшеся приидите ко мне». Они же сътвориша мовь, и влезоша древляне начаша мытися; и запроша с ними мовь, и повеле зажещи; и ту изгореша вси» (Софийская летопись, 102–103). «И посла к древлянам, сице ркуще: «Се уже иду к вам, да пристроите меды многи у града, иде же убисте мужа моего, да плачуся над гробом его, и створю тризну князю своей». Они же то слышавше, свезоша меды многи зело, и възварища. Олга же поимше бояр мало, легко идуще прииде к гробу своего князя, и плакася по нем велиим плачем. И повеле Олга над своим князем могилу съсыпати велику, и яко ссыпаша, повеле тризну творити» (Софийская летопись, 103). «А сама еще посла ко древляном: едет княгини Непром в лодьях наших в землю вашу, и все изрядныи сретте меня на Непре реце в порогах; на том месте по муже своем сотворю память третину. А сама поеде по Непре реце в лодьях в невелицеи силе, а сына своего Святослава посла полем на конех с великим войском к порогам. Мужей лучших до тысячи, коими мужи вся земля их укреплена, и княгине Олга повеле тех мужей всех честно упоити вином да заморскими разными питиями различными. И егда быша весели и возлегоша опочивати на повеселе, а Стослав княжич прииде с поля с великим войском, и побиша всех мужей 1000 древлян» (Рукопись СБ № 964, л. 56). «Егда премудрая княгиня Олга отмсти кровь мужа своего Игоря древляном, и тогда нача вопрошати града Коростеня жителей о теле мужа своего Игоря и о месте, где положено тело его. Они же ей поведаша место сокровенно, от всхода горы на право ко езеру тайник яко пять ступеней; в нем же положено тело великаго князя Игоря со множеством бесчисленнаго злата и сребра и жемчюгу и камения драгоценнаго во славу имени его, а последнему роду на счастие. Блаженная же Олга по муже своем великом князе Игоре велми восплакася и положи все в забвение и не повеле ничесому коснутися от лежащих имении и назначи место, повеле камением устие затвердити и тако отиде в Киев и царствова благоденьственно» (Выноска на поле в рукописной книге XVII века. РМ № 413, л. 154). «А сама княгини Олга нача пленити древлянскую землю и попленив и прииде под град их Колец и ста около его. Древляне же часто пресылашети ко княгине Олге о миру добивати челом, дабы у них повелела княгине Олга имати дань по вси лета по 300 златых с человека. И рекоша ко княгине: хощеши, госпожа, отомстити, что мы мужа твоего князя Игоря убили; и тебе, госпожа, своего мужа не поднята. Пойди, госпожа, взяв у нас дань, в землю свою во свой Киев. И рече княгина тогда: «Аз вам отмстила мужа своего смерть, когда вы прислали ко мне в Киев мужей своих дважды и егда есми творила память тризну по мужу своем». И повеле княгина Олга Колец град разорити и князя их Мала повеле убити, и сама Олга с сыном своим Стославом и со всем войском поиде в Киев с великою честию, и бысть радость велия по всей земли. И по сем княгина Олга с сыном своим Стославом ходиша на печенеги за Дон, и много пленив печенегов, и возвратившися здраво» (Рукопись СБ № 964, л. 56). Пленит Ольга печенегов, ибо древляне — одно из их племен. Стрыйковски приводит имя князя Мала — Нискиня. Як Длугош называет его «дукс Мискина», то есть герцог Мискиня. «Олга же, отмстивши смерть мужа своего, возложи на древляны дань, поиде в царствующий град Москву и тамо в лето 6463 (955) при царе Иване Зимиске, крестися». Приняв крещеное, Ольга «обходяше всю русьскую землю дани и урокы льгъкы уставляющи, и кумиры сокрушающи, яко истинная ученица христова…» (Пергаменный пролог XVV века, Типография Св. Синода, № 368). В этот год направилась она в город Москву и там приняла святое крещение, став, как указывают летописи, христианкой. Святослав в это время не сидит на месте, разбойничает то в Хазарии, то в Болгарии. Не люб ему Киев, в котором правит властная Ольга. Владимир управляет Новгородом. Москвою правит Ян Вышатич, приятель Ольгин. Крестившись, Ольга задумала совершить поход на Царьград — себя показать, людей посмотреть. После крещения княгиня Ольга совершила поход на родину, сокрушая по пути идолов языческих. Так был заложен город Плесков (Псков) на реке Пиисква, что по-фински означает «Смолистая река», то есть Смолянка. «И помыслив княгина Олга поитти воевати ко Царю граду и собрав войско много словянского и древлян и печенегов, и поиде ко Царю граду. И цари греческие Михайло и Константин повеле Царь град затворити, и бися о граде крепко до седми лет. И на осмое лето начата цари ко княгине послы посылати и Олге добивати челом о миру и рекоше ко княгине: возложи, госпожа, на нас дань велику и поиди от града прочь. И княгина со цари греческими сотвори мир и возложи дань на них по летом… И еще к ним Олга рече лестию: да вы ныне скудны, греки, велми от моей войны, что стою под вашим градом семь лет в земле вашей своим войском; и яз у вас не хощудани взяти за три лета со всей земли вашей, а слышали есми, что в вашей земли Царьградстей умножилось много голубей и воробьев, а в нашей земли нет тех птиц, и вы дан мне из Царя града по три голубя да по три воробья со всякого двора, и яз дани с вас за три лета не возму. Цари же цареградстии, сие слово слышав, и возрадовавшеся радостию великою: милостивая княгина Олга Русская. И много ее похвалиша, что не хощет у них дани взяти за три лета… а того они не ведают, что лстяше их княгина Олга тех хощет взяти мудростию своею Царь град. И в том часу гражане меж собою сотвориша совет и повелеша собрать вскоре по всему граду от всякого двора по три голубя да по три воробья и выслаша за град ко княгине Олге»… Что было дальше, мы знаем, привяжут к лапкам птиц зажженные труты и отпустят их на вечерней зорьке. Полетят птицы в гнезда, и запылает весь город.[85] После сожжения Царьграда «посватался за Олгу царь Михаил, занеже вдов беше». Сватовство должно было происходить в 962 году. Византийцы об этом факте тоже почему-то умалчивают. Так закончится семилетняя осада Константинополя 955–962 годов — огромным пожаром, о котором из-за стыда за себя греки нигде никогда не обмолвились ни словом, как будто им вовсе неведома осада и гибель их собственной столицы. Возвратившись на родину, решила Ольга навестить родные места, и отправилась она в Новгород к Владимиру, а по пути приказала поставить город Псков на том месте, где ей было видение. Придя в Новгород, она осталась при Владимире доживать свой век. В 962 году по возвращении на родину Ольга вновь крестится, уже вместе с Яном Вышатичем. Последние годы жизни нашей княгини описаны плохо. Приводим сведения из саг: «В то время правил в Гардарики конунг Вальдамар с великой славой. Так говорится, что его мать была пророчицей, и зовется это в книгах духом фитона, когда пророчествовали язычники. Многое случилось так, как она говорила. И была она тогда в преклонном возрасте. Таков был их обычай, что в первый вечер должны были приносить ее в кресле перед высоким сиденьем конунга. И раньше чем люди начали пить, спрашивает конунг свою мать, не видит или не знает ли она какой-либо угрозы или урона, нависшего над его государством, или приближения какого-либо немирья или опасности, или покушения кого-либо на его владения. Она отвечает: «Не вижу я ничего такого, сын мой, что, я знала бы, могло принести вред тебе или твоему государству, а равно и такого, что сугнуло бы твое счастье. Отнесите меня теперь прочь, поскольку я теперь не буду дальше говорить, и теперь уже довольно сказанного». Преставилась Ольга, прожив 88 лет. Традиция указывает на 969 год, что противоречит вышесказанному. Указывается и другая дата — 967 год. Но надо поверить не «житию», а саге, и вот почему. «В лето 6482 рече Святослав ко Олге матери и ко бояром своим: «Не любо ми есть жити в Киеве…» 6482-й — это 973 год. Ольга жива, хоть церковь ее уже похоронила, ведь не к трупу же обращается Святослав. И на старости лет Ольга опять стала язычницей. Возможно, дату отказа от христианства Церковь и считает днем ее смерти — 11 июля 969 года. Но тогда и гроб ее должен находиться не в церкви, а за ее пределами! Увы, он и был обнаружен вне церкви. Все так и должно было быть! «Преставилась же блаженная Ольга, нареченна во святом крещении Елена, в лето 6477 месяца иула 11 день, на память святыа великомученика Евфимиа, бывши в крещении лет 14» (Тверская летопись, 64–65). «И плакахуся по ней людие плачем велиим, и погребоша ю християне со иереи, якоже заповеда» (Густинская летопись, л. 246). «На третий день после того она умерла и с большим торжеством была оплакана и погребена в городе Переславе» (Петр Петрей). 982 год. Согласно летописи, в этом году Олег заложил Киев. Тогда понятно, почему похоронили в Переяславе и почему в 998 году перенесли тело покойной в Киев — построили наконец-то и город и церковь. «Кости же ея великий князь Владимир, внук ея, по крещении своем, за святые поднесе, и в святых число есть вписана чрез патриарха Сергия» (Рукописный Синопсис Ундольского, № 1110, л. 90 об.). «Самодержец Владимир с первосвятителем Леонтием, и с ними же собор священный и лик иноческий, и множество народа, и вси вкупе со иконами и кресты, и со свещами, и фимиамом торжественно шествие творяху со усердием до места, идеже бе погребено тело святое блаженныя Ольги; и дошедше велеша окопати землю, и обретоша святую имугцу уды по образу лежаща, и ничтоже от первого образа изменися, и ничем же неврежено, и бяше цело и со одежею. И благовейно касаются сим святым мощем, иже на то ученени. Равноапостольный же Владимир со архиереом и прочии с ним целоваша святыя сии мощи, от радости слез множество от очию испущающе… и преложена бысть в новую раку, и несоша ю в соборную церковь… и на уготовленное место славно и честно поставлена бысть честная рака с нетленными мощьми блаженныя Ольги, от нея же многа чудеса и исцеления содевахуся благодатию Христовой. В пренесении в церковь и з положении во гроб, и в поставлении на уготованном месте, и прочая пета, от них же едино да речется. Бяше над гробом ея оконце на стене церковной, и всем приходящим ко святым ея мощам, с верою само оконце отверзается, и явно зряху целы и нетленны лежаща святыя мощи блаженныя Ольги, светяхуся яко солнце, и яцем же кто недугом одержими бываху, ту исцеления получаху, и здравы отхожаху в домы своя… А иже кто с маловерием приходяй, и тем не отверзашеся само оконце то; аще же кто и в самую церковь внидет с таковым малодушием, сумняся в сердце своем, и ничто же не увидит святых ея мощей, точию гроб един» (Степенная Книга, 1, с. 39–40). Перенос гроба Ольги в соборную церковь Богоматери был в десятое лето по крещении Владимира. А было крещение, как указывают летописные источники, — то ли в 999, то ли в 1001 году. На третий день после того как Ольга умерла и с большим почетом была оплакана, погребена была в городе Переславе, как о том сообщает Петр Петрей. Около 1010 года останки Ольги были перенесены в Киев во вновь построенную церковь. Положены они были в деревянную раку с оконцем, чтобы все верующие могли видеть ее мощи, но видеть их могли лишь истинно верующие, сомневающимся гроб казался пустым. Говорят, в 1830 году обнаружен был каменный саркофаг с мощами Ольги, но затем сама Церковь отказалась от этого сообщения, ибо оно было продиктовано желанием верующих, но не истиной. Вот вкратце и вся история великой княгини Ольги. У Титмара Мерзебургского, писавшего в 1018 году, имеется единственное в зарубежной литературе сведение о крещении Владимира и женитьбе его на Елене, то есть княгине Ольге, которую он называет греческой принцессой, но если «главное украшение Греции — Киев», то, стало быть, «украинской» принцессой: «Взяв из Греции жену по имени Елена, обрученную ранее за Оттона III,[86] от которой последний был обманным образом отстранен, он (Владимир) по настоянию жены принял христианскую веру, которую, однако, праведными делами не украсил. Это был величайший сластолюбец, человек жестокий, чинивший насилия слабым грекам».[87] Интересна легенда о церкви княгини Ольги. Вот что повествует народное предание. Когда святая Ольга построила себе церковь на краю отвесного утеса между Обручем и Житомиром и многие язычники, проникнутые святостью христианской веры, покинули древних своих богов и стали поклоняться Богу своей княгини, то эти боги, опасаясь лишиться со временем всех своих поклонников, решили положить конец дальнейшему распространению христианства и с этой целью вознамерились уничтожить семя, из которого оно так быстро развивалось, то есть Ольгину церковь. Исполнение этого дела, как и всякого другого злого замысла, было возложено наЧернобога. Чернобог, блуждая однажды по противоположному берегу и пылая яростью при виде ненавистного ему храма, оторвал от соседней скалы огромный кусок камня и мощной рукой бросил его через реку в церковь, надеясь разрушить ее одним ударом. Но всемогущий Бог отразил неминуемую опасность: огромный камень, не долетев до церкви, несколько ниже ее ударился в утес и глубоко врезался в него, образуя своеобразную кровлю над естественным уступом. Впрочем, неудача не охладила желания языческих богов снова испытать свое могущество. На этот раз все они соединились, чтобы общими силами исполнить задуманное: Перун (бог грома), Волос, Стрибог, Чернобог и прочие подведомственные им боги и духи, с громом, бурей и дождем, устремились на одинокую церковь, дружным ударом поколебали ее в основаниях и низринули с высоты утеса в пучину реки. В этом месте, по молве народной, река не имеет дна, и из глубины ее, в часы полночной тишины, нередко слышится запоздалому путнику то протяжный благовест колоколов, то стройный хор молебного пения. Похоже, подобная история произошла и на озере Светлояр. Легенду Olga — regina Rugorum[88] приводит Саксон Грамматик: «У датского короля Ингеллуса была сестра Хельга. За нее сватается норвежец Хельго. Но Ангантир с острова Сиаланд тоже посватался за Хелыу. Но сосватана она была за Хельга. Ангантир, предводитель берсерков, вызвал Хельга на дуэль, которая должна была свершиться после свадьбы. Хельга советует призвать на помощь Старкада (Силача Одда), так как Хельг опасался, что на него нападут все девять берсерков Ангантира. Хельго отправился в Швецию и пригласил Старкада. Старкад охранял двери спальни, в которой спали Хельг и Хельга. На рассвете он увидел Хельга в объятиях жены, поэтому не стал будить его, сам отправился на бой. Получив 17 ранений, он все же победил противников. Затем возвратился к проснувшимся супругам». Здесь явно Хельг — тот же персонаж, что и наш Игорь, а Силач Одд — наш Олег. В русских летописях постоянно Олег и Игорь смешиваются, часто это одно и то же лицо, иногда же — разные люди. И, похоже, Олег мог быть отцом Хельга-Игоря. 959 год. «Продолжение Регинона» сообщает: «Послы Хелены, королевы ругов, крестившейся в Константинополе при императоре Константинопольском Романе, явившись к королю, притворно, как выяснилось впоследствии, поставить назначить их народу епископа и священников». H. М. Карамзин обнаружил следующие сведения об Ольге: «Одна из династических родственниц Отгона — Hroswita Helena von Rossow в монашеском чине побывала в Константинополе, где обучалась греческому языку, и она миссионерствовала на острове Рюген и приглашала туда миссионеров». Но почему всякая Елена — это наша Ольга? А так хотим! Хотя признать, что Ольга миссионерствовала на Рюгене, нашим историкам почему-то слабо. «Король русский Владимир взял жену из Греции по имени Хелена, ранее просватанную за Оттона III, но коварным образом от него восхищенную. По ее настоянию он принял святую христианскую веру, которую добрыми делами не украсил, ибо был великим и жестоким распутником и чинил всякие насилия над слабыми данайцами» (Титмар). Оттон III действительно сватался в 995 году к одной из византийских принцесс, но к Зое или к Феод ope — неизвестно. Зато известно, что историческая Ольга действительно посещала Царьград, о чем сохранилось бесспорное свидетельство византийского императора Константина Багрянородного: «Второй прием Ольги Русской Девятого сентября, в среду, состоялся прием, во всем сходный с вышеописанными, по случаю прибытия Русской княгини Ольги. Княгиня вошла со своими родственницами княгинями и избраннейшими прислужницами, причем она шла впереди всех других женщин, а они в порядке следовали одна за другою; она остановилась на том месте, где логофет обычно предлагал вопросы. Позади ее вошли апокрисиарии Русских князей и торговые люди и стали внизу у завес; последующее совершилось подобно вышеописанному приему. Выйдя снова чрез сад, триклин кандидатов и тот триклин, в котором стоит балдахин и производятся магистры, княгиня прошла чрез онопод и Золотую руку, то есть портик Августея, и села там. Когда царь по обычному чину вошел во дворец, состоялся второй прием следующим образом. В триклине Юстиниана было поставлено возвышение, покрытое багряными шелковыми тканями, а на нем поставлен большой трон царя Феофила и сбоку царское золотое кресло. Два серебряных органа двух частей были поставлены внизу за двумя завесами, духовые инструменты были поставлены вне завес. Княгиня, приглашенная из Августея, прошла чрез апсиду, ипподром и внутренние переходы того же Августея и, вошедши, села в Скилах. Государыня воссела на вышеупомянутый трон, а невестка ее на кресло. Вошел весь кувуклий и препозитом и остиариями были введены ранги; ранг 1-й — зосты; ранг 2-й — жены магистров; ранг 3-й — жены патрикиев; ранг 4-й — жены протоспафариев служащих; ранг 5-й — прочие жены протоспафариев; ранг 6-й — жены спафарокандидатов; ранг 7-й — жены спафариев, страторов и кандидатов. Затем вошла княгиня, введенная препозитом и двумя остиариями, причем она шла впереди, а за нею следовали, как сказано выше, ее родственницы-княгини и избраннейшие из ее прислужниц. Ей был предложен препозитом вопрос от имени Августы, и затем она вошла и села в Скилах. Государыня, вставши с трона, прошла чрез лавсиак в трипетон, вошла в кенургий и чрез него в свою опочивальню. Затем княгиня со своими родственницами и прислужницами вошла чрез триклин Юстиниана, лавсиак и трипетон в кенургий и здесь остановилась для отдыха. Когда царь воссел с Августою и своими багрянородными детьми, княгиня была приглашена из триклина кенургия и, сев по приглашению царя, высказала ему то, что желала. В тот же день состоялся званый обед в том же триклине Юстиниана. Государыня и невестка ее сели на вышеупомянутом троне, а княгиня стала сбоку. Когда стольником были введены по обычному чину княгини и сделали земной поклон, княгиня, немного наклонив голову на том месте, где стояла, села за отдельный стол с зостами по чину. На обеде присутствовали певчие церквей св. апостолов и св. Софии и пели царские славословия. Были также всякие сценические представления. В Золотой палате состоялся другой званый обед; там кушали все апокрисиарии Русских князей, люди и родственники княгини и торговые люди и получили: племянник ее 30 милиарисиев, 8 приближенных людей по 20 мил., 20 апокрисиариев по 12 мил., 43 торговых человека по 12 мил., священник Григорий 8 мил., люди Святослава по 5 мил., 6 людей (из свиты) апокрисиариев по 3 мил., переводчик княгини 15 мил. После того как царь встал из-за стола, был подан десерт в ариститирии, где был поставлен малый золотой стол, стоящий обыкновенно в пентапиргии, и на нем был поставлен десерт на блюдах, украшенных эмалью и дорогими камнями. И сели царь, царь Роман Багрянородный, багрянородные дети их, невестка и княгиня; и дано было княгине на золотом блюде с дорогими камнями 500 мил., шести приближенным женщинам ее по 20 мил. и 18 прислужницам по 8 мил. Октября 18-го, в воскресенье, состоялся званый обед в Золотой палате, и сел царь с Русами, и опять был дан другой обед в пентакувуклии св. Павла, и села государыня с багрянородными детьми ее, невесткою и княгинею, и дано было княгине 200 мил., племяннику ее 20 милиарисиев, священнику Григорию 8 милиарисиев, 16 приближенным женщинам ее по 12 милиарисиев, 18 рабыням ее по 6 милиарисиев, 22 апокрисиариям по 12 милиарисиев, 44 купцам по 6 милиарисиев и двум переводчикам по 12 милиарисиев». Итак, 9 сентября в среду состоялся прием по случаю прибытия русской княгини Ольги. Княгиня вошла со своими родственницами княгинями и избраннейшими прислужницами. Позади нее вошли представители русских князей и торговые люди и стали внизу, у завес. С княгиней были ее племянник, священник Григорий, переводчик и остальная свита. Все они получили достойные дары, как о том сообщает Константин Багрянородный. Племянник — значит сын сестры или брата. Братьев у Ольги не было, по крайней мере, ни один источник об этом не сообщает. А сыновьями сестер, насколько известно из русских преданий, были Вадим Новгородский, убитый Рюриком, и сам Рюрик. Так кто же из них был с Ольгой во дворце константинопольского императора? И Галл Аноним, и Козьма Пражский — древнейшие из дошедших до нас летописцев западных славян — мало что знают о своих странах ранее второй половины X века. Моравские же хроники не сохранились. Ими, однако, пользовались хронисты XVV–XV веков, и в позднейшее время сохранялись обильные предания о Святополковой и постсвятополковой Моравии. В конце XVIII века их попытался свести X. Фризе в истории польской церкви раннего периода. Автор, правда, не делал различия между древнейшими источниками и сочинениями своих предшественников XVII века (вроде Матвея Претория — автора написанных в конце XVII века «Деяний готов»), но наличие определенной традиции само по себе представляет значительный интерес. X. Фризе приводит довольно обстоятельный рассказ о русском князе эпохи Игоря и Ольги. Звали этого князя Олегом, или Александром, и был он не кем иным, как сыном самого Олега Вещего. В этой версии Игорь значился племянником Олега, захватившего в 882 году Киев. После смерти князя Игорь изгнал своего двоюродного брата в Моравию, где последний в 940 году был провозглашен королем. После этого братья помирились и заключили даже союз. Олег ведет тяжелую борьбу против «гуннов», то есть венгров. Такое отождествление, между прочим, было обычно для X века. Видукинд Корвейский, писавший историю саксов около 967 года, тоже считал, что венгры — это те же авары, являющиеся потомками гуннов, вышедших, в свою очередь, из готов. В войнах Олега против гуннов в 945 и 947 годах на его стороне была и русская помощь. Тем не менее в битве на реке Мораве он потерпел поражение. В 948 году он пытался отобрать у гуннов Велеград, но снова его ждала неудача. Король укрепился в Ольмоуце. Снова война в 949 году. Ряд побед. А затем поражение при Брюнне. Олег бежит в Польшу и просит помощи у Земислава, князя польского, а так же у Игоря. Имени Земислава другие источники не знают. Но у Галла Анонима примерно в это время в Польше княжит отец Мешко Земомысл, причем приведенные в хронике сведения явно легендарного характера. В 950 году против гуннов с большим войском выступил герцог баварский Генрих. Это сообщение подтверждается другими источниками. Воспользовавшись сложившейся обстановкой, Олег поднимается снова и ждет помощи от Игоря. Но приходит сообщение о гибели Игоря. В «Повести временных лет» смерть Игоря датирована 6453 годом, что по константинопольской эре должно было бы означать 945 год. Но многие известия летописи за X век даны не по константинопольской, а по какой-то иной эре, отличавшейся от константинопольской на четыре года. Гибель Игоря по этой эре надо датировать 949 годом, что близко дате нашего источника. Не совсем понятно, почему Олег бегством в Польшу навлек нападение гуннов на хорватов. Видимо, речь идет о карпатских хорватах. Олег отправляется на Русь к Ольге, помогая ей усмирить неприятелей. Здесь на Руси Олег и умер в 967 году. Поскольку он был крещеным, X. Фризе предполагает, что и к крещению Ольги, и к приглашению Адальберта Олег имел самое непосредственное отношение. Следует еще раз подчеркнуть, что в распоряжении Фризе были недостоверные, легендарные источники моравского происхождения. Здесь, в частности, указывалась дата сохранения в Моравии славянского богослужения: до 1070 года. Были здесь также какие-то сведения о распространении кирилломефодиевской традиции на Польшу и западнорусские земли, хотя последнее может быть и осмыслением авторов XVII века. Из пересказа нельзя, однако, понять, где именно Олег сын Олега принял христианство, то есть относится ли и он к числу варягов-христиан или же был окрещен кем-то из учеников славянских просветителей (Кузьмин А. Падение Перуна. М., 1988). Иоанн Скилица (XI век) сообщает об Ольге: «И жена некогда отправившегося в плавание против ромеев русского архонта, по имени Эльга, когда умер ее муж, прибыла в Константинополь. Крещеная и открыто сделавшая выбор в пользу истинной веры, она, удостоившись великой чести по этому выбору, вернулась домой». Этот пассаж подтверждает ранний срок сотворения легенды — еще во времена Ярослава. Надо только помнить, что наши историки спутали и смешали воедино двух княгинь: Олгу-Прекрасу и Хельгу-Росвиту, из-за чего и получилась невообразимая путаница. Однако эта путаница была вполне закономерна, ибо при помощи неважно каких сведений надо было доказать факт крещения княгини Ольги, вот и пришлось приписывать ей чужие дела. Заодно уж приведем сведения Якова Рейтенфельса: «Особенно же славится громадными пещерами, искусственно ли или природою созданными — это не решено окончательно, гора, находящаяся на расстоянии полумиллиария от города, близ Печерского монастыря. Здесь находятся тела святой Елены, или Ольги, монаха святого Иоанна и других знаменитых людей, совершенно сохранившиеся и как бы поныне еще дышащие». Эти слова подтверждают то, что легенда складывалась постепенно и в окончательном виде предстала весьма поздно. Еще не нашли саркофаг святой Ольги, а тело ее уже хранится в пещере, как о том стало известно Рейтенфельсу. Хранится без всякого гроба. Лишь гораздо позже появятся раки с нетленными телами. Пока же — только тела с разной степенью сохранности. В 958 году Ольга отправилась в Константинополь к императору Константину Львовичу. Там она возбудила благородную страсть к себе в Иоанне Цимисхие. Но, приняв от него крещение, остроумным отказом отклонила от себя цепи супружества. Иоанн, Михаил, Константин. Именно эти три императора влюблялись в Ольгу, как уверяют нас разные русские летописи. «Княгиня (Ольга) стремилась получить крещение именно из рук византийского патриарха и именно в столице империи — Константинополе, так как это повышало и ее престиж внутри Руси и за ее пределами» (История государства Российского. Жизнеописания/Под ред. С. Н. Синегубова. М., 1996). Мне трудно представить себе повышение престижа княгини-христианки среди ее подданных-язычников. Но хватит об Ольге. |
||||||||||||||||
|