"Виталий Забирко. Парниша, открой дверь!" - читать интересную книгу авторакарманам.
- На, подавись! Он бросил на пакет ворох смятых червонцев, пятерок и трояков. - Тыща сверху. Можешь не считать. Все мусорники облазил. Я пересчитал. - Девятьсот девяносто восемь, - спокойно сказал я и уставился на хмыря нехорошим взглядом. У хмыря перехватило горло. Он беззвучно захлопал хлебалом, будто его вот-вот должна хватить кондрашка. Прединфарктным движением он сорвал с руки "сейку" лимонов на пятьдесят и швырнул мне. - Теперь хватит? - прохрепел он как из реанимации. - Курева добавь, - небрежно предложил я. От хмыря пошел пар. Как в гипнотическом трансе он бросил мне начатую пачку "салема" и по собственной инициативе от щедрот души добавил мальборовскую зажигалку. - А мутни петуховской вам не надо? - впряглась с боку занюханная бабка. Хмырь перевел на нее безумный взгляд и его затрясло. - Ладно, - смилостивился я. - По рукам, кореш, пока я не передумал. Хмырь схватил в охапку каминные часы и бросился наутек. - Держи! - заорал ново-зеленский дрозд. - Держи вор-р-ра!!! - Хорошая птица, - похвалил я и воткнул между прутьями клетки таблетку антирада. Дрозд сховал таблетку за милую душу. Наш человек. Небрежно рассовав по карманам деньги и упаковав одеяло в рюкзак, я с достоинством закурил "салем". Неплохо поторговал. Только нафига хмырю прямо позарез нужны мои часы? Можно подумать, что от них зависит его жизнь. двинулся по рынку. - Пакеда, дядя! - хрипло бросила мне в спину птица. Зажигалку я махнул на банку китайской тушонки и буханку хлеба. Затем задумчиво постоял возле небритого мужика в заскорузлой робе, торгующего ржавой пухлой воблой. Вспомнились золотые деньки, когда чуть ли не на каждом углу можно было попить бочкового пива. Превратно истолковав мою задумчивость, мужик приосанился и заорал: - А кому воблу! Воблу вяленую! По дешевке! Налетай! Поллимона штука! Он схватил одну воблу за хвост и хряснул ею о прилавок. Из пасти воблы вылетело с десяток опарышей. - Ап-петитная! Ар-роматная! Сама в рот просится! - Мужик, почем зря наживку разбрасываешь, - остудил я его. - Игорь Викторович? - сказал мне кто-то в ухо, - пивка не желаете? Я оглянулся. Сбоку от меня стоял гладко выбритый парень, весь в "варенке", со спортивной сумкой через плечо. Он радушно улыбался, но в глубине его глаз засело, что-то такое, что роднило его с пасшим меня хмырем. Хмыреныш, одним словом. Поймав мой взгляд, он приоткрыл сумку, доверху набитую металлическими банками дойчляндовского пива. - Почем? - Что - почем? - почти искренне изумился хмыре-ныш. - Для вас, Игорь Викторович, на шару! Давненько меня не величали по имени-отчеству. И пивом за так не потчевали. Я внимательно посмотрел в глаза хмыренышу. Голубые, заискивающие. |
|
|