"Виталий Забирко. Парниша, открой дверь!" - читать интересную книгу автора

отсутствовало напрочь. Впрочем, это меня не особенно волновало. Главное,
что теперь с оружием на улице можно было чувствовать себя спокойнее.
Я возвратился в комнату. Старикашка вновь свернулся калачиком на
линолеуме и мирно посапывал. Спать он был горазд. Я выложил из рюкзака на
подоконник питательные кубики, а таблетки антирада рассовал по карманам.
Можно продать как аспирин, больно упаковка схожа. В рюкзаке остались
каминные часы, которые я спер в каком-то замке. Чего-чего, а каминных часов
в задверном мире было навалом. Хотя шли из них немногие. Эти - шли. Иначе,
на фига бы я пер сквозь все двери на своем горбу пятнадцать килограммов?
Отрезав кусок веревки от шнуровки рюкзака, я кое-как приторочил им
бластер себе под мышку. Куртка на боку вздулась, но кого это сейчас
волнует?
- До вечера, папаша, - бросил я сопящему Старикашке. - Может, что
поприличнее жрать принесу.

На улице за мной увязался какой-то хмырь. Шел он на приличном
расстоянии, но пас явно меня. Уж недели две, как я заметил, что меня пасут.
Но не трогают. Вернее, попробовали раз - как раз две недели назад.
Встретили меня трое хмырей в подворотне и так это ласково посоветовали
вывернуть рюкзак. Ну, я и вывернул. У меня там головачевский ТФ-нультаймер
лежал. Он как об землю грохнулся, так они и застыли с открытыми хлебалами.
До сих пор в подворотне стоят и хлебала не закрывают. Вот с тех пор я и
заметил, что меня пасут. Ну и хрен с ними, пусть пасут! На их хрен у меня
есть еще пара головачевских ТФ-нультаймеров и бластер.
На рынке я расположился между занюханной бабой, торгующей петуховской
мутней, и замухрышечным мужичком, выложившим на земле аккуратный рядок
чадовичных брайдеров. Здесь же стояла импозантная клетка с нахохлившимся на
жердочке ново-зеленским дроздом.
- Почем брайдеры? - подскочила к замухрышечному мужичку нафуфыренная,
вся из себя телка. Мужичок ответить не успел.
- Трасцендентность энтропийного фактора не соответствует калорийности
сублимата, - хрипло изрек ново-зеленекий дрозд.
Телка округлила глаза и испарилась.
- Удавлю! - плаксиво простонал мужичок. Ново-зеленский дрозд лишь
покосился на него, и мужичок затравленно втянул голову в плечи.
- Под игрока - с семака, - назидательно изрекла птица. - А ты -
шестерка!
Не успел я выставить на землю свои каминные часы, как возле них
нарисовался деловой кент.
- Идут? - спросил он.
- Уши мой по утрам, - отрезал я, и Кент нагнулся к часам, прислушался.
- Идут, - констатировал он. - Беру. Он подхватил часы под мышку и
неторопливо зашагал прочь.
- Э! - Крикнул я ему в спину. - Глянь-ка сюда! И распахнул полу
куртки.
Кент оглянулся и уделался. Вся деловитость из него вышла.
- П-премного извиняюсь, - дрожа хлебальником выдавил он, поставил часы
на место и растворился.
Вальяжной походкой к часам подкатил пасший меня хмырь.
- На что махнем? - предложил он.