"Игорь Забелин. Долина Четырех Крестов" - читать интересную книгу автора

поддавалось прочтению. К сожалению, многие страницы выпали из тетрадей и
пропали, другие так сильно пострадали, что даже с помощью криминалистов
удалось восстановить лишь отдельные слова; немалое количество страниц, к
нашему огорчению, было заполнено рассуждениями Зальцмана, не имевшими
прямого отношения к экспедиции; быть может, не лишенные сами по себе
интереса, они, однако, ничем не помогали нам в расследовании; разве что мы
полнее сумели представить себе характер их автора; судя по всему, Зальцман
был типичным представителем старой либерально настроенной интеллигенции, со
склонностью к самоанализу и рефлексиям, с обостренными представлениями о
долге, совести, о благе отечества; он умудрялся переводить в плоскость
моральных проблем почти все, чего касался в записках; к этому его, видимо,
побуждала конечная цель: он хотел рассказать о чем-то таинственном, ужасном,
по его представлениям, и подготавливал к этому своих вероятных читателей.
Зальцману не удалось довести своих записей даже до середины: они обрывались
на рассказе о прибытии экспедиции в устье Лены. Затем следовала запись,
сделанная во время болезни и разобранная с помощью хроноскопа. Кроме того, в
первую тетрадь был вшит лист, по качеству бумаги, по смыслу и стилю
написанного резко отличавшийся от всего остального; только почерк был один и
тот же - почерк Зальцмана...
Отложив тетради, мы решили подвести итоги. Итак, вот что теперь мы
знали.
Жильцов и все другие участники экспедиции прибыли в Якутск уже после
начала первой мировой войны, осенью 1914 года. Конечно, в далеком Якутске о
войне знали лишь понаслышке, но все-таки экспедиция Жильцова показалась
местным властям явно несвоевременной, относились они к ней с прохладцей и
если не чинили препятствий, то и не помогали. Жильцову и Черкешину пришлось
приложить немало усилий, чтобы выстроить небольшую шхуну и получить
необходимое снаряжение и провиант. Они добились своего, причем, если верить
Зальцману, особенно энергично и успешно действовал Черкешин. Сам по себе
этот вопрос нас с Березкиным не очень занимал, но для себя мы решили
особенно Зальцману не верить: Черкешин интересовал его с какой-то особой
точки зрения, и он все время выдвигал командира шхуны на первый план.
Немалую помощь Жильцову и Черкешину в подготовке экспедиции оказали
политические ссыльные, которых в то время немало жило в Якутске. Они, узнав
о задачах экспедиции, добровольно являлись на верфь работать, а двое из
них - Розанов и сам Зальцман - позднее даже приняли участие в экспедиции.
В своих записках Зальцман отвел немало места и себе и Розанову. Мы
узнали, что Зальцман, студент-медик, за участие в студенческих волнениях был
выслан в Якутск на поселение и прожил там несколько лет. У нас сложилось
впечатление, что никаких определенных политических взглядов у него не было;
будучи честным человеком, Зальцман негодовал по поводу порядков,
существовавших в царской России, мечтал о свободе, о равенстве и верил в
прекрасное будущее. Иное дело Сергей Сергеевич Розанов. По свидетельству
Зальцмана, он был членом Российской Социал-Демократической Рабочей Партии,
профессиональным революционером-большевиком, человеком с четкими и ясными
взглядами на жизнь. В своих записках Зальцман нигде прямо не полемизировал с
Розановым, но упорно подчеркивал его непреклонность и твердость. Сначала мы
не могли понять, для чего он это делает, но потом у нас сложилось
впечатление, что из всех участников экспедиции Зальцмана больше всего
интересовали Черкешин и Розанов, что он противопоставляет их и сравнивает.