"Зиновий Юрьев. Человек, который читал мысли" - читать интересную книгу автора

причине их полного отсутствия. Но что бы ни говорили завистники, "Кларион" был
гибкой газетой. То он, например, защищал высокую протекционистскую пошлину, то
трубно призывал к ее отмене. Все зависело от того, кто больше платил ему в
этот момент - анемичная текстильная промышленность Новой Англии, дрожащая
перед призраком дешевых японских тканей, либо автоэкспортеры западногерманских
"фольксвагенов" или английских "остинов", не желающие упускать своей порции
автомобильного пирога Америки.

Газета поддерживала то республиканцев, то демократов, - в зависимости от
того, на кого ставил мистер Рональд Барби. И каждый раз, восхваляя одну из
сторон, редактор поносил другую за беспринципность.

При этом Рональд Барби требовал, чтобы все сотрудники разделяли его
высокие принципы. Если кто-либо из них осмеливался неодобрительно высказаться
о зигзагообразном курсе передовых газеты, основатель, владелец и редактор
"Клариона" топал ногами и кричал: "Вы олух, дорогой мой! Почему вы не
удивляетесь тому, что котировка акций на бирже все время меняется? А чем мы
отличаемся от лезвий для безопасных бритв или синтетического волокна для
рубашек? Если вам не нравятся биржевые колебания, идите в священники. Впрочем,
и там, говорят, котировка заповедей не всегда устойчива".

- А, Дэви, ты, говорят, попал в аварию? - приветствовал его на бегу
спортивный обозреватель. "Везет дураку", - услышал Дэвид его мысленный
комментарий.

- Специально, чтобы порадовать тебя, - ответил Дэвид зло. - Ты уж прости,
что я остался жив.

- Ты чего?

- Ничего, - ответил Дэвид и вошел в прихожую кабинета редактора.

- Дэви, миленький, - заверещала секретарша редактора мисс Новак. - Как я
рада, что все так хорошо обошлось.

"Жаль, что у него есть какая-то идиотка. Я бы с удовольствием с ним..."

"Как бы не так!" - хотелось ему крикнуть этой наглой дуре, которая давно
таращит на него глаза и вздыхает, как гиппопотам. Но вместо этого сказал:

- Джейни, радость моя, шеф один?

- Да, Дэви, он один и в чудном настроении.

Рональд Барби возвышался над целым акром зеленого сукна, словно дуб на
полянке, властный и вечный. И даже морщины на его смуглом лице напоминали
дубовую кору. Он сидел так, словно родился и вырос на этой зеленой лужайке и
был твердо намерен никого на нее не пускать.

- А, Дэвид... Что у вас?