"Зиновий Юрьев. Беседы с королем Цурри-Эшем Двести Десятым" - читать интересную книгу автора

Малыш, надо полагать, думал иначе, потому что моторы его вдруг взвыли,
он метнулся к стенду, встал на задние лапы, вытянул шею и внимательно
уставился на меня. Наверное, я бы никогда не смог вспомнить, что я сказал
в эту секунду, но каждый день с утра я включал свой карманный магнитофон с
десятичасовой кассетой, и пленка потом бесстрастно подтвердила, что сказал
я следующее:
- Ну что тебе, Малыш? Ну что ты сердишься, глупый? Ты такой симпатичный
дракончнк, лучших я сроду не видал.
И Малыш как-то недоуменно покачал головой, зачем-то пыхнул в сторону
ослепительным пламенем из пасти и снова улегся на пол. Сначала я было
решил, что смирил чудовище своим чарующим голосом, но потом понял, что я
все-таки не Орфей. Очевидно, дело было в том, что датчики дракона были
настроены на эшей, а я отличался от них. Наверное, и температурой тела, и
какими-то излучениями, каким-то полем. Вот и сомневайся после этого в
пользе индивидуальности...
Итак, я все еще состоял из одной части, а не из сорока, и мои отношения
с чудовищем складывались вполне удовлетворительно. Дальнейшее же виделось
мне в менее розовом свете. Не то чтобы я был монархистом, но если уж
выбирать между знакомым самодержцем и незнакомым, мои симпатии были явно
на стороне Цурри-Эша. Оставался самый пустяк: выбраться как-то отсюда и
вовремя предупредить своего венценосного приятеля о грозившем ему действии
деления.
Я посмотрел на Малыша и поймал себя на мысли, что уже воспринимаю его
лояльность как нечто вполне естественное. Мало того, мне уже хотелось,
чтоб он придумал за меня, как выбраться из ангара. Но Малыш молчал,
покойно жужжа моторами.
Одна мысль безумнее другой проносились у меня в голове: вот со стадиона
дается сигнал, чудовище вскакивает, я забираюсь ему на спину и таким
образом предстаю перед избранным обществом пятидесяти тысяч жителей Эша.
"Слава Саше! - гремит стадион. - Сашу Бочагова королем Эша!" Но я тут же
подавил в себе недостойные младшего научного сотрудника мечты о короне;
вначале надо было выйти из ангара, не говоря уже о диссертации.
Пора было рискнуть и выбраться из-за щита испытательного стенда. Ох,
как я понимал тараканов, всю жизнь свою избегающих открытых пространств и
яркого света. Один раз Малыш меня миловал, но не изменится ли его
электронное настроение? Мало ли что может на него влиять. Где-то начнет
барахлить в его цепях какой-нибудь контактик, и раздосадованный дракон
решит сорвать на мне злобу. У людей, во всяком случае, такое случается.
Медленно, не делая резких движений, я выбрался из-за стенда. Чудовище
снова повернуло голову и посмотрело на меня. Когда ничего другого не
остается, люди становятся оптимистами, и мне показалось, что Малыш смотрит
на меня если и без симпатии, то вполне равнодушно.
- Молодец, мой мальчик, ты хороший дракончик, не рвешь на части младших
научных сотрудников. Знаешь, что это и без тебя делают в нашем Косисе.
Должно быть, слово "косис" пришлось чудовищу не по вкусу, потому что
где-то в глубинах его пасти звуковые синтезаторы родили глухое ворчание, и
я поспешил заверить Малыша, что ничего плохого в виду я не имел, что Косис
- это наш Институт космической истории. Самое забавное заключалось в том,
что чудовище несколько раз согласно кивнуло головой и замолкло.
Я подошел к двери. Дважды подряд в спортлото не выигрывают. Она была