"Зиновий Юрьев. Часы без пружины" - читать интересную книгу автора

Профессор вежливо хохотнул:
- А я и не объясняю. Привычка лектора к тавтологии...
"Вот сволочь, - подумал Николай Аникеевич, - одернуть ме-
ня надумал. Тавтология".
- Боюсь, в ближайшее время не смогу, - сказал он и с тру-
дом удержался от того, чтобы добавить: "Тавтология".
- Николай Аникеевич, дорогой, понимаете, в чем закавыка:
завтра я уезжаю на недельку, а до отъезда я должен дать от-
вет. Вы же почти рядом со мной, заглянули бы после работы,
а? А то хотите, я за вами на такси подъеду?
Профессор, а прилипчивый, как муха", - думал Николай Ани-
кеевич, медленно поднимаясь по улице Герцена к Никитским во-
ротам, и мысль эта была ему приятна. Он достиг той стадии
раздражения, когда всякое неприятное наблюдение уже достав-
ляет удовольствие. Даже грязный осевший снег и тот был умес-
тен. В такой день он просто не мог быть другим.
Пытляев был его старым клиентом. Когда он ему продал на-
польник? "Нортон" как будто? Да, точно. Пришлось реставриро-
вать механизм и корпус. Пожалуй, году в пятьдесят восьмом.
Или позже немножко. Рублей, кажется, за пятьсот. Гм, теперь
такие меньше, чем за две с лишним не возьмешь. Да, цены
просто сумасшедшие на антиквариат. Он привычно подумал о
своей коллекции старинных часов, собранной за тридцать с
лишним лет, о том, что, продай он ее сегодня, тысяч шестьде-
сят, а то и семьдесят выручил бы, никак не менее, и мысль
эта, первая за день, смягчила его раздражение. Жаль только,
что так и не пошел сын по часовой части, балбес. Сидит в
своем министерстве, как сыч, за сто восемьдесят рублей в ме-
сяц и больше двухсот, видно, никогда не высидит. Старший ин-
женер. Тих больно, робок. В мать-покойницу. С его характером
только ночным сторожем быть. Да и то постесняется вора спро-
сить, куда он с мешком. Деликатный, видите ли...
Первая жена Николая Аникеевича умерла всего два года на-
зад, и образ ее по инерции более чем четвертьвековой сов-
местной жизни все еще почти постоянно плыл рядом с ним. Ти-
хая, робкая. "Коленька... - Николай Аникеевич помотал голо-
вой, так явственно прозвучал голос Валентины. - Да не ругай
ты его. Такой он... деликатный". Эх, Валя... И не в первый
раз почувствовал, что поторопился со вторым браком, обидел
покойницу. Но голос ее, назвавший его Коленькой, звучал по-
койно, без упрека.
В профессорском сумрачном подъезде остро пахло кошками, а
на металлическом листке с инструкцией, как пользоваться лиф-
том, кто-то соскреб буквы, оставив лишь те, которые состав-
ляли вместе детскую чепуху: "Запрещается пользоваться ли-
фом..."
И то ли оттого, что жил профессор в таком непрезентабель-
ном подъезде, то ли оттого, что покойница Валентина ни в чем
его не попрекала, настроение у Николая Аникеевича заметно
улучшилось.