"Зиновий Юрьев. Часы без пружины" - читать интересную книгу автора

пожалуйста.
- Да я вам верю.
- И все-таки, Екатерина Григорьевна, деньги счет любят.
Старушка надела очки и, медленно шевеля губами, дважды
пересчитала деньги.
- Двести пятьдесят. Спасибо вам.
- Вам спасибо.
- Да вы не пожалеете, очень даже хорошие часы. Был бы жив
Василий Евграфыч, ни за что бы их не продал, Даже не подумал
бы. Ни за какие тыщи.
- А почему?
- Любил их очень. Сядет, бывало, перед ними и все смот-
рит, смотрит, как маленький, можно сказать.
- А он у вас кем был?
- Автомехаником. До самой пенсии работал. Какой души че-
ловек был! Особенно последние годы. Голубиная у него душа
стала, просто голубиная. Жалел всех, сказать не умею как. И
меня, конечно. Люди многие болтали, что сектантом он стал,
да я-то знаю. Ни с кем не молился и сам не молился. Я его не
раз спрашивала: "Вась, - говорю, - откройся, скажи, может,
ты в бога веришь?" А он улыбается. Светло так, весело. Кто,
говорит, знает, что такое бог? Я, говорит, во внешнюю точку
отсчета верю, Катюша ты моя милая.
- Что, что? - изумился Николай Аникеевич.
- Да, - твердо сказала старушка. - Я эти слова очень даже
хорошо запомнила: внешняя точка отсчета. Потому что и я их
не поняла и говорю: Вась, а что это такое? Вообще-то, отве-
чает он, точка отсчета - это с чего или по чему меряют, но
я, Катюш, имею в виду гораздо большее, что случилось со
мной, а сказать подробнее не могу. И не нужно этого, чтоб
твою, Катюш, жизнь не тревожить.
- И подробнее он не говорил?
- Нет. Я, правда, приставала сначала к нему, а он только
посмеивался. Пусть, говорит, кто что хочет обо мне думает,
мне это без различия. Я, говорит, по своим часам живу.
- По часам?
- Ну да, по часам. Я ж вам говорю, любил он очень эти ча-
сы свои. Просто грех продавать. Да уж очень дочке телевизор
цветной купить хочу.
- Скажите, а вы не помните, как он эти часы приобрел?
Старушка подозрительно посмотрела на часовщика, на десять
двадцатипятирублевок, лежавших на темной бархатной скатерти,
взяла их и положила в шкаф. "Под стопку белья, наверное", -
подумал Николай Аникеевич.
- А я и не знаю, за сколько он их и где взял, - сказала
Екатерина Григорьевна и посмотрела на Николая Аникеевича.
"Надо встать, попрощаться и ехать домой",- твердо сказал
себе Николай Аникеевич, но почему-то необыкновенно взволно-
вали его слова старушки и о голубиной душе ее покойного Ва-
силия Евграфыча, и о внешней точке отсчета. Уж очень непод-