"Зиновый Юрьев. Черный Яша (Сборник "Операция на совести")" - читать интересную книгу автора

Никандровича далекой мечтой и ставшая наконец двумя солидными столами в
его директорском кабинете. Буква "Т"! И он, Иван Никандрович Бутов,
восседает за верхней хозяйской перекладиной, посетители же пристраиваются
к длинному буквенному столу.
"Ах ты, старый карьерист", - подумал о себе директор, и оттого, что не
потерял он элегантную самоиронию, которой всегда гордился, настроение у
него стало еще лучше.
Дверь кабинета беззубо чавкнула и впустила Шишмарева.
- Добрый день, Сергей Леонидович, прошу. - Иван Никандрович пожал руку
сотруднику, пристально взглянул ему при этом в глаза (он всегда так делал)
и усадил в кресло.
- Слушаю, Иван Никандрович, - с наигранной молодцеватостью сказал
завлаб Шишмарев. Его полное, обычно добродушное лицо с черными, слегка
навыкате глазами, изображало напряженное внимание. "Вот даже испарина
прошибла", - отметил про себя Иван Никандрович, увидев, что завлаб вытер
платком лоб. Отметил и мысленно усмехнулся: "Господи, вот не думал, что
тебе так понравится на старости лет почтительность в подчиненных". И снова
самоирония была ему приятна.
- Как дела в лаборатории? - спросил директор.
- Все в порядке, Иван Никандрович, - сказал завлаб, опять вытащил
платок из кармана и вытер совершенно сухой лоб. "Только не тереть лоб в
третий раз, - подумал он. - Это уже было бы похоже на издевательство. А
два - как раз. Старик любит, когда подчиненные волнуются и трепещут..."
"Хитер, однако, наш Сергей Леонидович, тонок, - засмеялся про себя Иван
Никандрович. Он заметил, что лоб у сотрудника был совершенно сухой. -
Хотел привлечь внимание к своей несуществующей испарине. Неужели эти
негодяи так изучили меня, что пытаются играть на моих самых потаенных
инстинктах?"
- Тогда перейдем к делу, - сказал директор. - Вы, возможно, уже
догадались, зачем я вас вызвал. К сожалению, руководитель учреждения часто
оказывается похож на мужа: он обо всем узнает последним. - Шишмарев хотел
было изобразить на лице полагающуюся в таких случаях недоверчивую улыбку,
но не успел, потому что директор добавил: - Я имею в виду вашего
Любовцева...
Здесь следует сказать, что Любовцев - это я, Любовцев Анатолий
Борисович, кандидат физико-математических наук, двадцати девяти лет,
руководитель группы в лаборатории Шишмарева, холостой и, как вы уже
знаете, безнадежно влюбленный в секретаршу директора Галочку.
Когда директор упомянул всуе мое имя, Шишмарев вздохнул. С момента его
прихода к Ивану Никандровичу это был первый его искренний звук. Наш завлаб
почти всегда вздыхает, когда называют мое имя, и вздохи эти многообразны,
как жизнь. Здесь, я полагаю, и сожаление: неглупый вроде парень, но
дураковат (излюбленное словечко Шишмарева), резковат, невыдержанноват
(слово мое. - А.Л.) и прочее и прочее. Но главный повод для вздохов это,
конечно, Черный Яша. Не ошибся мой завлаб и на этот раз, потому что
директор продолжал:
- Вчера мне пришлось быть в одной весьма высокой научной инстанции.
Поговорили о житье-бытье, о делах, а потом некое начальственное лицо
осведомляется у меня с улыбкой: "Что, - говорит, - милейший Иван
Никандрович, никак у вас в институте некоторые собираются кормить грудью