"Зиновий Юрьев. Рука Кассандры (Авт.сб. "Рука Кассандры")" - читать интересную книгу автора

(рукописи) на пользу.
И наконец, последнее по месту, но не последнее по значимости выражение
благодарности обращено к уважаемым редакторам, которые еще больше
сократили рукопись и лишь по небрежению не довели этот процесс до
логического конца. А жаль. От тотального сокращения рукопись выиграла бы
еще больше, ибо, не существуя, она была бы полностью свободна от
недостатков.

Ноябрь, 19..



1

Ночной вахтер стереовизионного ателье Ленинградского района Петр
Михеевич Подмышко страдал плоскостопием, которое часто настраивало его на
философское восприятие жизни. С другой стороны, увесистая и нежно звенящая
связка ключей - с ней он медленно обходил свои безмолвные владения - была
для него чем-то вроде символа власти и потому удерживала на краю
философских ущелий.
Было десять часов вечера, все уже давно разошлись, и пора было
проверить, согласно инструкции, закрыты ли окна и не горит ли где лишний
свет. Михеич (так его обычно звали) взял ключи, для чего-то легонько
бренькнул ими и пошел к доске приказов, с которой всегда вот уже много лет
начинал обход. Окон, тем более не закрытых, на доске, конечно, не было, но
читать приказы, даже простенькие, в две строки, о предоставлении
очередного отпуска ему было интересно. На этот раз на доске висел всего
лишь один новый приказ, запрещавший внос в здание арбузов "в связи со
случаями поскальзывания на арбузных корках".
"Гм, - подумал Михеич, - поскальзывание! Мало ли на чем в жизни
поскользнуться можно. Неясный приказ. Ну, а как вот сейчас позвонит
кто-нибудь в дверь и взойдет с дыней в руке или, скажем, с двумя, с
желтенькими такими, кругленькими. А? Что тогда? Пускать или не пускать? С
одной стороны, дыня - не арбуз, с другой - тоже корку дает для
поскальзывания. Неясно пишут", - вздохнул Михеич, оглянулся на дверь,
ожидая увидеть человека с дынями, разочарованно пожал плечами и начал
обход.
В приемном пункте, как всегда, царил хаос. На стенах висели огромные
цветные стереовизоры, в корзинах лежали россыпи крохотных, величиной с
пачку сигарет, карманных экранчиков.
- Все чинют, - с легкой брезгливостью пробормотал Михеич. - У меня вон
"КВН" с одна тысяча девятьсот пятьдесят пятого года, ровно двадцать два
годка, и как новенький. Не-ет, небрежный народ пошел... Привязанности к
вещи настоящей нет...
Связка ключей в руках у вахтера была не только символом власти, но и
тончайшим музыкальным инструментом, который чутко реагировал на эмоции
владельца. Вот и сейчас Михеич слегка подернул связку, и ключи тут же
ответили ему презрительным позвякиванием.
- Да, несолидный народишко... - продолжал Михеич свой монолог, -
неусидчивый. То на планеты скачут, в окиян ныряют, из Африки на Северный