"Зиновий Юрьев. Альфа и омега" - читать интересную книгу автора

- Ну, вот и отлично. В двух словах о нашем распорядке. Жить вы пока
будете в коттедже номер три, столовая почти рядом. В том же помещении, что
и столовая, - наша кают-компания. Можете там взять себе что-нибудь
почитать, сыграть партию на бильярде, посмотреть телевизионную программу.
Лагерь наш обнесен колючей проволокой, подходить к ней нельзя. Нельзя
самому входить и в помещения лабораторий. Впрочем, вы сами увидите надписи
с предупреждением... Вы что-то хотите сказать, мистер Карсуэлл?
- Мне очень стыдно, дорогой доктор, но я должен признаться вам, что я
оказался в ресторанчике не случайно...
Доктор Цукки внимательно посмотрел на Дэна и ободряюще кивнул.
- Видите ли... я не знал как, но я намеревался проникнуть на вашу
базу... Мне нужно было поговорить с мисс Флоренс Кучел, которая, как мне
стало известно, находится здесь.
Дэн испытывал жгучий стыд за свои поступки и вместе с тем в нем
трепетала радостная уверенность, что доктор Цукки простит его. Это было
необъяснимо. Он чувствовал то, чего не мог чувствовать, и говорил то, что
не могло прийти ему в голову. Но тем не менее он это делал, и при этом в
нем все росло и росло некое радостное животное блаженство, которому он не
мог найти названия и которому не мог и не хотел сопротивляться. Все мысли
и воспоминания, чуждые этому блаженству, казались осклизлыми кусками
дерева на воде: только захочешь за них уцепиться, как бесшумно и плавно
они уходят из-под рук и даже не всплывают снова рядом, а выныривают где-то
далеко, где их почти не видно.
Доктор флегматично кивнул и сказал:
- Ну ничего, ничего. А мисс Кучел вы встретите через несколько минут. Я
ее только что видел. Кстати, когда вас привезли сюда, из кармана у вас
выпал пистолет. Сейчас я вам принесу его.
- Что вы, доктор, зачем мне пистолет в таком приятном месте? Господь с
вами!
Дэну на мгновение почудилось, что он сошел с ума, что все эти странные
слова, которые он произносил, не могли родиться в его мозгу. Он не мог
радоваться тому, что попал в тюрьму за колючей проволокой, не мог
признаться в своих намерениях, не мог отказаться от пистолета, не мог
остаться равнодушным при мысли, что сейчас увидит Фло. Но тут же
безотчетная, всепоглощающая физиологическая радость, какое-то благостное
удовлетворение и довольство смыли тревожные мысли, сморщили их, сделав
крошечными и скучными.
- Вот, прошу вас. - Доктор протянул Дэну знакомый вессон и внимательно
посмотрел на него.
Дэн отшатнулся. Металлический предмет на раскрытой ладони доктора
казался абсурдным, чудовищно нелепым в этом радостном солнечном мире.
- Господь с вами, доктор, уберите его! - с жаром воскликнул Дэн, и
снова на какую-то долю секунды в голове его шевельнулась мысль о
фантастичности всего происходящего.
Нет, он не бредил. Он чувствовал себя бодрым и энергичным. Он помнил
все, решительно все. Просто все потеряло свою привычную ценность. Ценность
приобретал взгляд доктора Цукки, его улыбка, и ради этой улыбки Дэн с
готовностью и восторгом согласился бы на что угодно. "Хорошо если бы я был
собакой, - подумал Дэн, - я бы встал на задние лапы и лизнул доктора в
лицо".