"Карл Густав Юнг. Введение в религиозно-психологическую проблематику алхимии" - читать интересную книгу автора

Так называемая подвешенность может быть для обеих сторон нежелательной,
неприемлемой, даже невыносимой, не будучи негативной в жизненном смысле.
Наоборот, она может оказаться даже позитивно оцениваемым "hanging on" ,
которое хотя и означает, с одной стороны, мнимо непреодолимую трудность, но,
с другой стороны, именно поэтому представляет ту единственную в своем роде
ситуацию, которая требует величайшего напряжения и потому вызывает на свет
божий целостного человека. Вообще, можно сказать, что, с одной стороны,
пациент бессознательно или с твердой уверенностью пытается решить проблему,
в конечном итоге оказывающуюся неразрешимой, и что, с другой стороны,
искусство или техника врача делает все, что в его силах, чтобы ему в этом
помочь. "Ars totum requirit hominem!" - восклицает древний алхимик. Именно
этот "homo totus" и есть искомое. Усилия врача, так же как и поиски
пациента, нацелены на того сокровенного, еще не манифестированного
"целостного" человека, который является вместе с тем человеком величайшим и
будущим. Правильный путь к целостности состоит, однако, - к сожалению, - в
обусловленных судьбой обходах и блужданиях. Это "longissima via" , не
прямая, но связующая противоположности змеистая линия, напоминающая
путе-указующий кадукей, тропа, лабиринтовая переплетенность которой не
лишена ужаса. На этом пути осуществляются те опыты, которые любят называть
"труднодоступными". Их недоступность основывается на том, что они
дорогостоящи: требуют того, чего больше всего боятся, а именно той
целостности, которая хотя и не сходит с уст и о которой бесконечно
теоретизируют, но которую в реальности обходят стороной так далеко, как
можно (Достопримечательно, что один протестантский теолог в своем сочинении
по гомилетике имел смелость требовать целостности личности проповедника -
исходя из этической точки зрения - как раз со ссылкой на мою психологию
(см.: Otto Handler Die Pndiff. Berlin, 1941).). Бесконечно милее обычай
"купейной психологии", когда одна полка не знает, что творится на других.
Боюсь, что за такое состояние вещей нужно считать ответственным не
только неразумие и бессилие единиц, но и всеобщее душевное воспитание
европейца. Это воспитание не только подлежит компетенции, но и составляет
суть господствующих религий; ибо только они, и прежде всего -
рационалистические системы, относятся к внешнему и внутреннему человеку
одинаково. Можно упрекать христианство в отстающем развитии, желая извинить
собственную недостаточность. Я не хочу впасть в ошибку, приписывая это
вещам, за которые ответственна в первую очередь человеческая неумелость. Я
говорю поэтому не о сокровеннейшем и лучшем разуме христианства, но о
легкомыслии и о фатальном непонимании, которые очевидны для всех. Требование
"подражания" Христу, а именно требование следовать образцу и уподобляться
ему, должно иметь целы? развитие и возвышение собственно человека -
внутреннего человека, а становится для поверхностного и склонного к
механической формулообразности верующего внестоящим объектом культа,
которому как раз посредством почитания воздвигается препятствие для того,
чтобы проникать в глубины души и претворять последние в образец
соответствующей целостности. Тем самым божественный посредник как образ
остается снаружи, а человек - фрагментом, незатронутым в своей глубочайшей
природе. Конечно, Христу можно подражать вплоть до стигматизации, но при
этом подражающий даже приблизительно не следует образцу и его смыслу. Ибо
речь идет не о простом подражании, которое-то и оставляет человека
непреображенным и тем самым является простым артефактом . Скорее, речь идет