"Морис Юлет. Ричард Львиное Сердце " - читать интересную книгу автора

освободиться от его объятий. Но она знала, что это не удастся ей, и тихо,
кротко принялась рассуждать с ним.
- Король, отец твой, уж стар, а старики любят настаивать на своем.
- Бог его знает! Он и стар, и горяч, и равнодушно делает всякое зло, -
сказал молодой графой поцеловал Жанну. - Суди сама, милая моя. Нас было
четверо - брат Генрих, я, Джеффри и Джон. Он расправлялся с нами
по-свойски, сегодня - лаской, завтра - таской, лишь бы заставить нас
плясать под свою дудку. Хороший способ, и применялся он опытной рукой. Что
же вышло?.. Я расскажу тебе сейчас, какую службу сослужила эта дудка своему
господину, Генрих платил лаской за ласку: и это находили прекрасным. Но
разве нельзя таской отплатить за таску? Он подумал, что можно; и за это
поплатился жизнью... упокой его. Господи! В Генрихе было много сердечной
простоты. Мне вовсе не досталось ласки. Но к чему же было получать мне
таску? По-моему, для этого не было достаточных причин. Но все-таки я
принимал все, что получал. Если я кричал, то потому, что мне попадало более
безвинно, чем прочим... Ну, будет обо мне! Джеффри, насколько мне кажется,
был негодяй. Пусть ему Бог поможет, если сможет: он тоже на том свете. От
отца он принимал ласку, но платил за нее таской: за то и поплатился. Он был
пес нечистой породы: в нем было немало дьявольского. Он сам загрыз себя и
умер, огрызаясь. Остается Джон, последний. Мне бы хотелось говорить о нем
рассудительно, спокойно. Но это - такой тихоня: ему достается только ласка!
Это несправедливо и, с его стороны, нечестно. Ему следовало бы хоть
немножко попробовать таски, чтобы мы могли судить, какова его храбрость.
Вот тебе, Жанночка, и вся наша жалкая четверка!.. Один из коней выбрался
было на гору, да сердце надорвалось. Другой лягал своих сотоварищей по
запряжке, шумел, разыгрывал из себя лошадь с норовом - и сломал себе спину.
Третий, бедняга Ричард, ходит в хомуте и получает удары бича. А четвертый,
милый мальчик Джон, на свободе ворочает шейкой, и его же ласкают,
приговаривая: "Так и надо, мальчик, так и надо!" А тут еще красотка Жанна,
что шепчет прямо в ухо бедному рабочему коню: "Добрый мой Ричард! Ступай
себе в стойло, только не здесь! Устройся с сестрицей короля Франции!"
Ха-ха-ха! - засмеялся Ричард. - Что это за речи в устах нареченной невесты?
Он ущипнул ее за щеку и весело взглянул на нее, торжествуя победу
своего красноречия. Опасно было вызывать в нем дьявола: Жанна не посмела
даже оглянуться на него. Убедительно и медленно она ответила:
- Да, Ричард! Да, мой король! Так уж подобает, чтобы король брал за
себя сестру короля, а Жанна пусть себе идет в свой хлев. Орлам не пристало
гнездиться с сычами.
В ответ он обхватил ее всю и прижал к своей груди.
- Никогда в жизни! Никогда! - клялся он, подняв голову к небу. - Как
верно то, что Бог жив и царствует над нами, так верно, что ты будешь жить и
царствовать, о моя королева, о моя роза Пикардии.
В тот вечер она больше не пыталась разубеждать Ричарда: она боялась,
что это еще больше обострит его страсть и заставит героя прибегнуть к
крутым мерам, лишь бы поставить на своем.
Сторожевые огни в городе Лювье дрожали и рассеивались к северу. В
Темной Башне не пришлось зажигать свечей.
На другой день они проснулись с зарей. Ветер развеял сонмы туч. Чистое
желтое небо стояло, словно огненное, но холодное море. Наступало начало
бабьего лета для едва пробудившегося солнца, для поредевшего тумана,