"Алексей Кузьмич Югов. Отважное сердце (Историческая повесть)" - читать интересную книгу автора

позвал! - запальчиво воскликнул Гринька. - А пусть бы только он сам к тебе
сунулся, я бы так его пластанул!
И, вскинув голову, словно молодой петушок, изготовившийся к драке,
Гринька Настасьин стиснул рукоять воображаемой секиры.
"А пожалуй, и впрямь добрый воин станет, как подрастёт", - подумалось
в этот миг Александру.
- Ну что ж, - молвил он с гордой благосклонностью, - молодец! Когда
бы весь народ так судил...
- А народ весь так и судит!
- Ого! - изумился Александр Ярославич. - А как же это он судит,
народ?
- Не смею я сказать... ругают тебя в народе... - Гринька отвёл глаза
в сторону и покраснел.
Ярославич приподнял его подбородок и глянул в глаза:
- Что ж ты оробел? Князю твоему знать надлежит - говори!.. Какой же
это народ?
- А всякий народ, - отвечал, осмелев, Настасьин. - И который у нас на
селе. И который в городе. И кто по мосту проезжал. Так говорят: "Им,
князьям да боярам, что! Они от татар откупятся. Вот, говорят, один только
из князей путный и есть - князь Невский, Александр Ярославич. Он и шведов
на Неве разбил, и немцев на озере, а вот с татарами чачкается, кумыс пьёт
с ними, дань в татары возит!.."
Невский не смог сдержать глухого, подавленного стона. Стон этот был
похож на отдалённый рёв льва, который рванулся из-под рухнувшей на него
тяжёлой глыбы. Что из того, что обрушилась эта глыба от лёгкого касания
ласточкина крыла! Что из того, что в слове отрока, в слове почти ребёнка,
прозвучало сейчас это страшное и оскорбительное суждение народа!
Александр, тихо ступая по ковру, подошёл к Настасьину и остановился.
- Вот что, Григорий, - сурово произнёс он, - довольно про то! И
никогда - слышишь ты! - никогда не смей заговаривать со мной про такое!..
Нашествие Батыево! - вырвался у Невского горестный возглас. - Да разве
тебе понять, что творилось тогда на русской земле?! Одни ли татары
вторглись? То была вся Азия на коне!.. Да что я с тобой говорю об этом!
Мал ты ещё, но только одно велю тебе помнить: немало твой князь утёр
кровавого поту за землю русскую!


ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Тяжкие думы не дают уснуть Александру. Вот уж пропели петухи. Не
спится. Невский тихонько окликнул Настасьина, приказал ему зажечь свечи и
позвать княжеского лекаря - доктора Абрагама.
Облачённый в бархатный просторный халат с поясом, Александр Ярославич
сидел в кресле за своим рабочим столом в ожидании личного врача.
"Худо. Уж не захворать ли я вздумал? - почти вслух размышлял он. -
Сие не вовремя будет, ох как не вовремя!"
Вошёл доктор Абрагам - высокий, худощавый старец лет семидесяти. У
него было красивое, тонкое лицо, удлинённое узкой и длинной, словно клинок
кинжала, белой бородой. Седые кудри его прикрыты были чёрной шапочкой. Он
опирался на длинный посох.