"Борис Юдин. Город, который сошел с ума " - читать интересную книгу автора

второй, что был с ленточкой на роге, тоже оказался вполне симпатичным
человеком средних лет. И кошка Милка стала обычного роста и терлась у ног.
- Так вот, - продолжил бывший черт. - Все эти Ваши, Олег Петрович,
покойники, черти, домовые и прочие заморочки - суть искривление
пространства. Я бы мог много на эту тему наговорить, да Вы не поймете или
поймете превратно. А Город? Что Город? Каждый свободный организм имеет право
на чудачество, в конце концов. Согласитесь - если уж свобода, так свобода
для всех.
- Убедительно. - сказал Васильев и выпил.
И как только выпил, так закружилось в глазах, полетело, и почуствовал
Васильев, что погружается в липкое и бездонное. И слабым эхом отдавались
голоса:
- Сомлел, бедолага... Понесли на диван... А ты докладывал, что
непьющий...
Рядовая Милашкина, не крутись по ногами... Тяжелый, гад... Сержант
Константинов, за ноги бери... Какой врач?.. Если к утру не сдохнет - жить
будет...
Тогда Васильев напрягся изо всех сил, разлепил глаза, и наступило утро.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

А утро выдалось приятным, потому что горячая вода была. Васильев встал
под душ и решил, что не даром он рисковал здоровьем, принимая внутрь эту
подозрительную чертополоховку. А потом вспомнились смутные голоса,
величавшие Константина сержантом, но Васильев эти ненужные воспоминания
отогнал, сказав весело и громко:
- Ну и хрен с ним!
Потом выпил кофе и покурил. Хотел было позавтракать, но, заглянув в
холодильник, понял, что затракать - то нечем.
- Константин, блин горелый! Совсем за хозяйством не следишь! -
проворчал Васильев и поднял телефонную трубку. Звонила неутомимая Елена
Михайловна. Поставленным меццо - сопрано она торжественно напомнила, что
сегодня в четыре сбор актеров, занятых в Пушкинском вечере. Васильев
посмотрел было на часы, а потом спохватился - времени - то нет. Впрочем, это
даже и хорошо: никогда не опоздаешь.
Васильев решил перекусить в кулинарии, что была расположена на первом
этаже.
- Чем - нибудь накормят. - подумал Васильев, надевая куртку, - Не может
быть, чтобы у них совсем ничего не было. А потом еды раздобуду.
И Васильев сунул в карман плетеную авоську.
В кулинарии, на которую так расчитывал голодный Васильев, было
тоскливо. К лиловой стене был приколот кнопками плакат, призывающий пить
соки, и утверждающий, что это кладовая витаминов. В застекленной витрине на
подносе из нержавеющей стали лежали два бутерброда с сыром. У стеллажа, сидя
на табурете, продавщица в кружевной наколке на голове увлеченно читала
журнал "Огонек ".
Васильев потоптался у прилавка. Он понимал, что мешает даме расти
духовно и ему было совестно. Но все же, дождавшись, когда продавщица начала
переворачивать страницу, он вякнул негромко:
- Простите, девушка...