"Фрэнк Йерби. Сарацинский клинок " - читать интересную книгу автора

водяную дичь на болотах Орето. Он ехал бесцельно, минуя дворцы, церкви,
мечети, мимо королевских дворцов и парков, видя вдали сверкающий купол
Греческой Санта Марии, а вблизи - благородный массив Собора с окружавшими
его минаретами. По улицам сновали люди - монахи в черных сутанах, сарацины
в тюрбанах, бородатые греческие священники, еврейские купцы и ростовщики,
негры, чернее подземного царства Гадеса, высокие норманнские рыцари,
выделяющиеся своими кольчугами и шлемами, и последние пришельцы в эту землю
- германские рыцари императора Генриха VI, сына Фридриха, прозванного
Барбароссой за рыжую бороду.
Германцам Пьетро уступал дорогу. Это были могучие мужчины, даже
крупнее норманнов, и с непредсказуемым темпераментом. Все люди, которые до
их прихода сюда мирно сосуществовали в этом вавилонском столпотворении
языков и рас, позволяя каждому жить по своим обычаям и в соответствии со
своей верой в Бога, ненавидели германцев. Пьетро разделял это чувство. Он
не раз испытал на себе тяжесть их рук.
Попадались в этой толпе и сицилийцы, веселые, смеющиеся, сама их речь
смахивала на песню, каждое слово сверкало сарказмом, искрилось смехом. То и
дело встречались благородные дамы, которых несли в паланкинах сарацинские
или мавританские рабы. Большинство этих дам были блондинками от природы или
благодаря искусству парикмахеров, ибо ни одна черноволосая дама не могла
рассчитывать даже на одну строчку в романсах менестрелей. Столкнувшись с
бледной красотой норманнских женщин с их длинными желтыми локонами и с
крупными германскими дамами с золотыми или рыжими, как у лисиц, волосами,
черноволосым красавицам Сицилии пришлось с боем отстаивать свои позиции в
обществе и своих мужчин. Пьетро часто видел, как они сидели на крышах своих
домов, распустив длинные волосы, покрытые разными снадобьями,
изготовляемыми для них сарацинами или греками, ибо из всех лекарей эти
считались самыми искусными в фармакологии - солнце должно было
способствовать обесцвечиванию волос. При этом дамы тщетно пытались укрыть
от загара свою золотистую от природы кожу. Какие только смеси из кобыльего
молока и растертых бобов ни накладывали они на свои лица, достигая только
одного результата - сероватого оттенка кожи. А красный цвет волос,
придаваемый хной, и грязно-золотой, достигаемый другими средствами,
выглядели отвратительно, особенно когда волосы отрастали и становились
видны черные корни.
И все равно Пьетро, хоть и был еще совсем зеленым юнцом, от души
любовался дамами, ибо в те времена поклонение женщине стало почти религией.
Он с нетерпением ждал того дня, когда сможет повесить платочек или чулок
дамы на свое копье и бросить кому-то вызов на состязание в ее честь. Ему
доставляло огромное удовольствие разглядывать женские силуэты сквозь
занавески паланкинов, дам, закутанных в элегантные накидки из шелка,
расшитого золотом, под тонкими вуалями, пахнущих благовониями, в золоченых
туфельках, с ногтями, выкрашенными в розовый цвет, и с начерненными
бровями.
Пьетро любил Палермо. Какой он блистательный, замечательный город. Он
лежит на изогнутом берегу, как бриллиант, упавший из Рая, окруженный
бесплодными холмами, прикрытый с севера горной цепью Монте Пеллегрино;
город, где великолепные зеленые сады Конча д'Оро смыкаются с бесконечной
синевой бухты. Вокруг города и в самом городе апельсиновые и лимонные
деревья источали аромат, разносимый ветерком, пальмы шелестели ветвями,