"Йоханнес Вильгельм Йенсен. Падение короля" - читать интересную книгу автора

Поди узнай, что там было! Сказывают всякое, будто бы среди невестиной родни
кто-то падал в обморок; ну а Сигриде выпало раннее вдовство. Меньше всех,
хотя, с другой стороны, опять-таки больше всех, переживал эту историю не
ведающий раскаяния Аксель. Для него дело обстояло как нельзя более просто,
хотя, если свести концы и начала, это была долгая история. На третий день
после венчания сел он верхом и выехал прогуляться к югу от города. Мысли о
Сигриде наполняли его таким несказанным счастьем, такую силу и бодрость
ощущал он в себе, что невольно подумал о Кирстине, оставшейся в Дании. То,
что послышалось ему, было криком его собственного сердца, но ему почудилось,
будто послышался далекий зов; сердце его громко ликовало, радуясь богатству,
которое он обрел в Сигриде, он же подумал, что слышит зовущий голос
Кирстины. И так пылко взыграла в нем любовная страсть, что он погнал коня во
весь опор. Мысль о Кирстине запала ему в душу, и он во что бы то ни стало
захотел ее повидать.
Аксель забыл, что со времени их встречи прошел почти год, что их
разделяли сотни миль пути, - он уже галопом скакал по королевскому тракту на
запад. После целого часа бешеной скачки конь перешел на рысь, и тут Аксель,
разумеется, вспомнил, что в Данию путь еще далек. В один миг туда не
перенесешься. Но в это время не рассуждающий порыв уже сменился в его душе
сознательным решением; продолжая ехать уже без спешки, он прикинул в уме
сложившиеся обстоятельства. Итак, он едет в Данию, чтобы проведать Кирстину,
прошлогоднюю свою возлюбленную.
К вечеру Аксель был уже за двадцать миль от Стокгольма. Он остановился
в придорожной корчме и уселся в сторонке, отдельно от всех. Толковали о
Густаве Эрикссоне{45} Васа, но Аксель не вслушивался. К нему обратились с
вежливым вопросом, что новенького слышно в Стокгольме, но Аксель мало что им
рассказал. Они и сами отстали от него, когда узнали, что он датчанин. Акселю
не хотелось ни с кем разговаривать, он думал о Сигриде.
Еще нынче утром - с тех пор позади осталось несколько херредов{46},
между утром и вечером пролегли леса, деревни и снега, и лик прошедшего
обернулся как бы в профиль, - а давеча утром Аксель еще целовал Сигриду. Он
встал первый и захотел прогуляться, а ей показалось слишком холодно. Когда
он стал целовать ее, она все же осмелилась выпростать, руку из перин и
обняла его за шею. Просто чудо, какая она была маленькая и беленькая! И,
очутившись на вольном воздухе, он почувствовал, что в нем все клокотало от
счастья, и, чтобы дать выход своему чувству, он ничего не придумал лучшего,
как вскочить в седло и скакать во весь опор, так что свист стоял в ушах.
Вот как оно, значит, случилось. Через столько-то дней, проскакав
оставшийся путь, он увидит Кирстину. Он радовался при одной мысли об этом и
до хруста стискивал руки. О, милая Кирстина!
Он точно воочию видел крестьянский дом на береговой круче и яблоню,
свесившую ветки над его крышей. А внизу, у подножья обрыва, наверно, все так
же набегают соленые волны, как и в тот мартовский день, когда он в последний
раз видел все это, обернувшись в седле и кинув прощальный взгляд.
Ночь Аксель крепко проспал в корчме. Но вдруг проснулся, как
встрепанный: только что над ним склонялось лицо Кирстины, ее уста были на
вершок от его губ.
- Сигрида! - вздохнул он шепотом и заснул.
На следующий день он ехал в трескучий мороз. Неровная, каменистая
дорога все время взбегала и спускалась по холмам, в ушах гремело от звона