"Йоханнес Вильгельм Йенсен. Падение короля" - читать интересную книгу автора

инструкции Аксель должен был по пути доставить письма нескольким помещикам.
Йенс Андерсен затевал несколько дел одновременно.
При выезде из города перед Акселем один-единственный раз промелькнула
улица Оденсе, дома с островерхими крышами и флюгарка, которая медленно
поворачивалась в туманном утреннем воздухе, ему вспомнилась Агнета, и в тот
же миг его до краев переполнила нежность к этому городу - таким он и
запомнился Акселю навсегда.
Первые мили они проехали молча. С утра было ненастно, кони скакали во
весь мах, на лошадиных мордах блестели капельки росы. Когда начало
проясняться, Аксель стал приглядываться к своему спутнику и обратил внимание
на худобу его бледных рук с тонкими запястьями. Но он уже и раньше встречал
такие слабые с виду руки и знал, что мускулы у него прячутся ближе к плечам.
Аксель заметил, что, когда кони переходили в галоп, Миккель Тегерсен умело
собирал своего скакуна и как-то незаметно, без лишних усилий добивался того,
что конь и всадник становились единым целым. На Миккеле была одежда
зажиточного ландскнехта и добротное оружие. Но щегольской наряд только
подчеркивал нищенскую неприкаянность, которая была написана на его лице;
жесткие рыжие усы придавали ему залихватский вид, однако не могли прикрыть
рта, который без слов рассказывал свою повесть о вечных бесприютных
скитаниях; верхняя губа у него припухла, словно от частого потаенного плача.
Понемногу всадники согрелись. Миккель прокашлялся и стал осматриваться
по сторонам. Дорога шла вверх по склону холма.
- Что делается нынче в Копенгагене? - спросил Миккель.
- Моровое поветрие, - бодро ответил Аксель. - Последним, что я увидел,
оборотясь, когда выезжал из Западных ворот, было пламя пожара.
- Вот как!
Аксель продолжил рассказ и скоро перешел к зимней кампании, в которой
ему довелось участвовать. Эта тема все еще сильно занимала его, и он поведал
о сражении при Богесунне{30} и страшных невзгодах, пережитых в лесах
Тиведена{31}.
- Стоял такой мороз, - уверял Аксель своего слушателя, - что нельзя
было притронуться к латам, пальцы сразу примерзали. Снег там не такой, как в
Дании, он мелкий, колючий и похож на наждачный порошок, он лип к рукам и был
жгучим, как огонь. С еловых ветвей на всадников падали снежные пальцы и,
попав на кожу, присасывались к ней, словно ненасытные пиявки. Шведский снег,
наверно, так прокален и высушен тамошней стужей, что пристает к голым рукам
и сосет кровь, того и гляди всю выпьет. А хуже всего снег, который ложится
прозрачной пленкой, он сам собой вырастает на коже, как мох; тела убитых
покрывались им в мгновение ока. Да, тяжко всем тогда пришлось. Когда светило
солнце, воздух был полон тонюсеньких иголок, так что при каждом вздохе люди
корчились от боли; по ночам лошади сбивались в кучу, они стонали и кашляли,
как старички: "Кх-кх-кх!" А когда началась битва, сначала ничего не
ладилось, каждая рана причиняла нестерпимую боль, и визг стоял, точно свиней
режут.
От пушечных выстрелов ветки лопались, как стекло. Люди прямо зверели и
сходили с ума. Зато мы одержали великую победу. Сейчас королевская армия
осаждает Стокгольм.
Временами сквозь тучи проглядывало апрельское солнышко. Путники насилу
перебрались через Бельт - ветер дул, не переставая, и течение очень
усилилось. Лошади испугались и чуть было не попрыгали за борт, пришлось их