"Кэтрин Эллиот. Сожаления Рози Медоуз " - читать интересную книгу автора

(как удобно для Гарри: почти все его друзья-аристократы - покойные), мы с
ней поднялись наверх. Пожелав мне спокойной ночи, она - я не вру! - обняла
меня за талию и прошептала: "Ты сделала это, Рози. Ты это сделала!"
Помнится, я подумала: как же все-таки странно. Столько лет она меня не
одобряла, упрекала в неопрятности, честила моих недостойных бойфрендов,
корила за отсутствие честолюбия и твердила, что я приношу одни
разочарования. И вот одним ударом я это сделала! Завоевала ее одобрение и,
может, даже любовь. И каким же образом? Приведя в дом совершенно незнакомого
человека. Я растерянно смотрела на нее и, как ни странно, не ощетинилась, не
огрызнулась, не отдернулась в ужасе. Я просто заглянула в ее сияющие от
восторга глаза и с удовольствием приняла ее радость. Это было так просто,
понимаете, и так непривычно: не сражаться с ней, не бунтовать. Я никогда не
подозревала, что мне обидно, что Филли и мой брат Том, близнец Филли, умеют
ей угодить, а я нет, но в тот вечер я засыпала, испытывая нелепое, а кто-то
скажет - жалкое, чувство счастья.
Вот папа - другое дело. Его любовь всегда была сильной, откровенной и
безусловной. Услышав новость, он как-то притих.
- Ну что ж, милая, главное, чтобы ты была счастлива, - сказал он
наконец.
- Но он же тебе нравится, пап? - встревоженно спросила я.
- Конечно, нравится. Конечно.
Мы сидели на старой скамейке у теплицы, и, помнится, я услышала, как
меняется тон его голоса: он становился более уверенным, будто папа
почувствовал себя виноватым. Но он уже поднялся на ноги. Взял садовые
перчатки, секатор, напялил старую потрепанную шляпу и пошел к овощной грядке
в конце сада. Его высокая фигура двигалась быстро и уверенно, как всегда, но
мне показалось, что он слегка поник и шел понуро, медленнее, чем обычно.
Тогда меня впервые посетило сомнение. Во второй же раз это случилось со
мной прямо перед тем, как войти в церковь. Стоя у входа в нашу деревенскую
церковь под руку с отцом, я вдруг ощутила жгучее желание сорвать фату,
рвануть со всей мочи и смыться на первом же автобусе девятого маршрута. Я
сжала зубы и внушила себе, что все дело в предсвадебных нервах; потом
заиграл марш "Царица Савская", я вздернула подбородок и зашагала по проходу.
Третий приступ сомнений настиг меня примерно через час, на свадебном приеме
в саду моих родителей. И, между прочим, его вызвала очаровательная Шарлотта.
Невероятно худая, раскрасневшаяся и разгоряченная, в отвратительной розовой
шляпе, она подскочила ко мне и громко выкрикнула:
- Рози, ты прелесть, что отважилась выйти за старину Шалтая-Болтая!*
Какая же ты храбрая! Одному богу известно, что тебя ждет!
______________
* Шалтай-Болтай, Коротышка, Человек-Яйцо - герой детских стишков

- Ш-шалтая-Болтая? - запнулась я.
- Ага, - весело рассмеялась она. - Старая детская кличка. У тебя же
тоже в детском саду было прозвище, да?
Не было, и в детский сад я не ходила, но это лишение меня не тревожило.
Гораздо более шокирующим было другое открытие - оно вдарило мне прямо между
глаз со всей силой потерявшего управление грузовика. Боже милостивый. Я
вышла замуж за Человека-Яйцо. За толстяка, шестерку в их компании; и более
того - оказывается, я храбрая и отважная и сделала то, что другим и в голову