"Кэтрин Эллиот. Сожаления Рози Медоуз " - читать интересную книгу автора

компания, точить карандаши, брать взятки и напрашиваться на приглашение -
как же! Я вздохнула. В прошлом году один из мужей стал приставать к
поварихе - шлепал ее по мягкому месту, как только она наклонялась поставить
свиное жаркое в духовку, а потом растянулся на ее кровати - голый, если не
считать деревянной ложки во рту и стратегически расположенной кухонной
рукавички. В конце концов бедная девушка взбесилась, бросила готовку и
убежала, а мне, простофиле, пришлось взять дело в свои руки и готовить для
четырнадцати человек. Не умирать же им с голоду...
- Знаешь, я не уверена, что хочу еще один отпуск провести за работой, -
ответила я Гарри.
- Ты же говорила, что не против, - напыжился Гарри. - Я точно помню: ты
говорила, что тебе даже понравилось.
- Я действительно была не против. Просто не хочу, чтобы все
повторилось. Я очень тобой гордился, - резко произнес он. - Ты всех
выручила.
О да, я помню его лицо, когда все похлопывали меня по спине и называли
маленькой звездой, - он сиял, лучился от гордости, и мне даже показалось,
что он вот-вот лопнет. А потом, когда все ушли на корт, он поплелся
последним, как всегда; толстые ноги терлись друг о друга в слишком тесных
белых шортах. Я смотрела, как он уходит, стоя у кухонного окна; передо мной
лежали восемь сырых лобстеров, и ни одна живая душа не предложила помочь.
- Не знаю, стоило ли так гордиться, - тихо заметила я. - Мне тогда
казалось... что мы вроде как платим за приглашение.
- Не будь идиоткой, - фыркнул он. - Шарлотта и Боффи - мои старые
друзья! С чего это мне платить за приглашение в их дом!
Всего-то и надо - сходить на пару карточных полдников и издавать нужные
звуки на вечеринках, подумала я про себя.
Вообще-то, в те выходные я с радостью занялась готовкой. Расторопно
надела фартук, закатала рукава. Все что угодно, лишь бы быть подальше от
развеселой орущей компании, которая только и знает, что твердить, как хорошо
они проводят время, и ржать над несмешными шутками. Раньше, когда мы с Гарри
только поженились, мне казалось, что я просто чего-то не понимаю. Ведь они
на десять лет старше меня и, естественно, у них более тонкий юмор. Я думала,
что со временем начну понимать их шутки. Но потом до меня дошло, что
понимать нечего. Эти люди просто веселились, в этом заключался смысл их
существования, и если что-то было не смешно, они все равно надрывали животы.
Богатые люди без всякой жизненной цели, живущие за счет трастовых фондов,
папочек из Сити и самого достойного образования, что можно купить за деньги.
Когда-то в раннем детстве они оценили себя долгим и невозмутимым взглядом,
поняли, что безупречны, и, выйдя из младенчества, зашагали по жизни с этим
твердым убеждением. Им можно орать во всю глотку и творить все, что
заблагорассудится. Беспокойство и робость, терзающие обыкновенных смертных,
незнакомы Шарлотте и Боффи. От них не услышишь тревожных слов по пути с
вечеринки: "Может, когда я сказала, что Аманда похудела, она обиделась и
подумала, что раньше я считала ее коровой?" Или: "Я назвала их сынишку Томми
тихоней, а вдруг они подумали, что я считаю его умственно отсталым?"
Нет-нет, чрезмерная самоуверенность в друзьях Гарри зашкаливала. В их жизни
всего было через край, только вот скромности не хватало.
Вздохнув, я свернула на Уондсворт-бридж-роуд. Ведь я изо всех сил
старалась сдружиться с ними. Поначалу мне так хотелось влиться в компанию