"Юрий Евгеньевич Яровой. Высшей категории трудности " - читать интересную книгу автора

объяснить, чем оно вызвано.
Когда вы допрашивали меня в первый раз, вы требовали исповеди. Я не
понимала и не хотела понимать, для чего вам нужно знать такие подробности,
которые не доверишь даже дневнику. А дневник был у вас в руках. Но тогда я
молчала по другой причине: я молчала потому, что мне было страшно
вспоминать.
Теперь я могу ответить на ваши вопросы. Но прежде всего я хочу
объяснить, почему же я все-таки решила на них ответить.
Однажды мне на глаза попался афоризм: человеческая память-это сито.
Отсеивает горе - оставляет радость. Это, наверное, правильно, потому что
вряд ли бы иначе у меня хватило мужества написать вам письмо. Ведь, чтобы
ответить на ваши вопросы, мне надо все вспомнить...
Там, в Кожаре, вы часто повторяли слово "мужество".
Вы мне говорили о "мужестве очевидца, о мужестве свидетеля". Я все
помню, но дело не в этом. Каждый из нас и очевидец и свидетель. И каждый мог
рассказать вам обо всем, что вас интересует.
Но я хорошо запомнила ваши слова, которые мучают меня уже полтора года:
я не простой свидетель, а главный.
Да, именно эта ваша уверенность, что я не простой свидетель, а главный,
может быть, виновник, - вот что заставило меня вспомнить все и написать вам
письмо. Да, я отлично вас поняла: если я не "исповедуюсь", я еще раз
распишусь в малодушии, в трусости.
Когда врач, прилетевший с вертолетом, не сказал мне, что с Глебом все в
порядке, я поняла, что случилось самое страшное. Вот тогда я почувствовала,
что мне все, абсолютно все равно. Что со мной будет, как я буду жить дальше
и зачем я буду жить, - мне было все равно...
Но я ничего не забыла. До чего я бы ни дотрагивалась, каждая вещь
напоминала о Глебе. Меня оберегали от воспоминаний, никогда в моем
присутствии не произносили его имени, а я все равно все помнила.
Кого бы я ни слушала, я слышала его голос, его смех. Я не чувствовала
себя ни виноватой, ни больной, просто я ничего не чувствовала... Так было
почти полтора года.
А вот сейчас я снова в походе и снова сижу у костра, а вчера даже
попробовала подтягивать песню. Я не знаю - плохо это или хорошо. Скорее
всего плохо. Наверное, поэтому я и пришла, в конце концов, к мысли, что я
должна вам рассказать, что я должна ответить вам на ваши вопросы.
Прошло полтора года, вы, наверное, уже забыли и про Рауп, и про нас. И
возможно, что это запоздалое письмо сейчас нужно не столько вам, сколько мне
самой.
А поход на Телецкое озеро был задуман еще два года назад. Он был
задуман еще им, Глебом Сосновским. Вот видите, я уже могу спокойно писать
его имя и фамилию. Может, я и в самом деле просто выздоровела. Я вам об этом
пишу потому, что именно здесь, на Телецком озере, я пришла к мысли написать
вам письмо. Я расскажу, как это случилось.
В Артыбаш мы добрались на попутном грузовике около десяти утра.
Телецкое озеро было затянуто дождевой кисеей. Мы ничего не видели, кроме
дождя. Из нашей "десятки" только трое бывали на Телецком озере, остальные,
как встречи с чудом, ждали Артыбаша.
Около одиннадцати, когда мы за турбазой уже разбили палатку и развели
костер, с низовьев подул сильный ветер и погнал дождевую тучу наверх, к