"Ирина Павловна Якубовская. Генерал Дима: Карьера, Тюрьма, Любовь " - читать интересную книгу автора

всегда останавливалась в одной и той же гостинице, и найти меня не
составляло бы труда. Но я-то находилась совсем в другом месте.
Адвокаты позвонили и услышали, что госпожа Перепелкина не приезжала.
- Как не приезжала? - Дима чуть с ума не сошел от этой новости и
поставил на уши весь Израиль и весь Аэрофлот. Но я летала в Турцию самолетом
другой компании, поэтому мои следы нигде нельзя было обнаружить. Никто не
мог понять, куда я делась.
Вернулась я из Турции больная и несчастная. И сразу поехала в "Кресты"
к Диме. Ничего не зная о произведенном моим внезапным исчезновением
переполохе, я явилась в тюрьму как ни в чем не бывало. А Дима не спешил
вывести меня на чистую воду. Я только заметила, что он плохо выглядит. Под
глазами появились круги, и прибавилось седых волос на голове.
- Ну, рассказывай, как съездила? - спросил Дима.
Я начинаю ему рассказывать несуществующие подробности про Израиль. Он
выслушал мой рассказ, не перебивая, а потом сказал:
- А теперь рассказывай правду, дорогая!
Пришлось рассказать правду.
Время от времени я все равно брыкалась и отстаивала свою независимость,
но практически всегда потом жалела об этом. Хотела как лучше, а получалось
как всегда. Все это, конечно, не значит, что я сама ни на что не способна и
полностью завишу от Димы, но опыт научил меня в спорных вопросах принимать
его точку зрения.
Для меня этот процесс был очень мучительным, поскольку в первом браке
все было наоборот. Все решала я. Даже мои роли в жизни были несколько иными.
На первом месте была Ира-адвокат, потом уже мать и жена. Теперь все
изменилось. Мои адвокатские амбиции сильно сдвинулись в общей системе
ценностей, уступив место другим приоритетам.

Жестокий урок

У Димы есть довольно своеобразные методы обучения. Он всегда найдет
способ преподать запоминающийся урок, если ты упорно продолжаешь поступать
по-своему.
Я по натуре сова, могу, если надо, работать ночь напролет, но вот
утром... Если я встану в восемь - день пропал. А к Диме в "Кресты" нужно
было приезжать рано. Час уходил на то, чтобы встать, собраться, накраситься.
Еще час отнимала дорога. В тюрьму сразу не пускали, нужно было отстоять
очередь. Иногда, в зависимости от количества следователей и адвокатов, на
это уходило до двух часов.
Кабинетов всего 32, приходилось ждать свободного. Двое выходили,
запускали следующих. Но мне нередко приходилось пропускать свою очередь, так
как нам постоянно выделяли только следственный кабинет № 5, и если он был
занят, я вынуждена была ждать. Другие адвокаты проходили в порядке очереди,
а я уныло ждала, пока освободится наш персональный номер. Конечно, это
наводило на некоторые мысли. Дима считал, что кабинет № 5 был лучше других
приспособлен для прослушивания и наблюдения.
Все вместе приводило к тому, что я регулярно опаздывала. Диме это
надоело.
- Если завтра опоздаешь, - сказал он, - смотри. Я вырежу у себя на руке
столько сантиметров кожи, сколько часов ты заставишь себя ждать.