"Ирина Павловна Якубовская. Генерал Дима: Карьера, Тюрьма, Любовь " - читать интересную книгу автора

Я там оказалась чуть ли не единственной русской.
Когда хозяин отеля узнал, что я из России, он попросил меня написать
меню по-русски. У него были меню на разных языках: английском, немецком,
французском. Мы с Мариной взялись за дело. Она переводила мне с английского
на русский, а я красивым почерком писала текст. Хозяин был очень рад и
угостил нас обедом за счет заведения.
Постепенно слух о моих талантах разнесся по острову, ко мне выстроилась
очередь из владельцев ресторанов, мечтающих улучшить свой сервис в расчете
на будущих русских туристов. Везде нас с Мариной бесплатно кормили. Это был
наш маленький бизнес.
Вообще такого внимания к себе, как на этом греческом острове, я никогда
в жизни не испытывала. Аборигены просто приходили поглазеть, как в зоопарк.
Ведь они раньше не видели русских.
Там было много интересных людей. И как-то в ресторане я познакомилась с
одним актером из Голливуда. Марины не было рядом, мы сидели вдвоем и
разговаривали обо всем. Он не знал по-русски ни слова, мой английский
оставляет желать много лучшего, но мы прекрасно понимали друг друга.
Просидели четыре часа и обсудили массу тем. Было безумно интересно. Мы
говорили об искусстве, о кино, обходясь скромным набором слов и жестов. То
ли греческое вино было виновато, то ли мы настроились на одну волну - не
знаю. А утром я уже не могла с ним говорить. Волшебство кончилось.
Улетали мы из Афин. Приехали, конечно, заранее, и так получилось, что у
нас оставалось два часа свободного времени, которое надо было как-то
провести. На экскурсии по Афинам мы уже побывали в день приезда, и тащиться
в Акрополь по дикой жаре не хотелось. В городе тоже нечего было делать. И
тут Марина предложила: "Давай сделаем тебе татуировку на память о Греции!" -
"Давай", - согласилась я.
Мы взяли такси и поехали в ближайшую к аэропорту мастерскую, где делают
татуировки. Я вошла и остановилась в нерешительности. Там было большое
количество молодых людей и ни одной девушки. Тела этих мужчин были расписаны
татуировками, на стенах висели образцы. Мы долго выбирали, что мне наколоть.
Наконец, Марина выбрала цветок, на котором сидит элегантная бабочка.
Поскольку я понятия не имела о предстоящих ощущениях, то спросила у
Марины, больно ли это. "Да нет, все нормально, не больно", - ответила она. Я
поверила. У Марины на бедре наколота маленькая розочка.
"Снимай брюки", - сказала она. Я огляделась в поисках отдельного
кабинета, но выяснилось, что, кроме большой общей комнаты, где сидели все
эти любители татуировок, никаких других помещений нет. Краснея и бледнея, я
приспустила брюки и устроилась спиной к публике.
И началось. Боль была безумная. Но поскольку кругом было очень много
народу, а на миру, как известно, и смерть красна, я терпела, изо всех сил
сдерживая подступавшие слезы, готовые хлынуть рекой. Продолжалось это ровно
час сорок. Я все время держала Марину за руку, вкладывая всю свою боль. Если
бы мне накололи только контур, было бы не так ужасно. Это я бы вытерпела. Но
у меня была сплошная татуировка, состоящая из восьми разных цветов. Наконец,
мукам пришел конец. Мне наклеили пластырь и отпустили.
В самолете я не могла найти себе места. Болело ещё целую неделю. Когда
я показала свою бабочку Диме, он сказал: "Что ж, если тебе это нравится..."
Я, конечно, ожидала другой реакции.
Но больше я переживала по поводу того, как отнесутся к бабочке мои