"Вениамин Яковлев. Дневники Трюса " - читать интересную книгу авторанаша инквизиторская почти всегда пуста.
- И так было и раньше? - О нет, раньше пустовали дворовые. Раньше люди общались с Богом и вообще не было нужды в инквизиторских мерах. Инквизиторская - позднейшее изобретение религий, я же отношу вас к святому времени, когда планета ещё вообще не знала мировых религий, а Трижды Великий Гермес прислуживал богам. Потом появились мировые религии, а с ними выделилась и наша инквизиторская. Помните, в Библии? Вначале был один язык на земле, но потом люди разделились. Разделились именно на дворовых, парфюмерных и святых... Разве до сих пор не строим мы вавилонскую башню, только шпилем вниз, в ад?.. Прошел обед. Психиатр был в хорошем настроении и философствовал. - Вы обещали показать мне что-то необыкновенное. - Идемте. Я познакомлю вас с дежурной святой, с другими мирами. Ее диагноз: трансцендентальные фиксированные идеи. - О, интересно, - молвил я. - Какая полифония: "трансцендентально фиксированные идеи". Познакомимся же с их композитором. - Учтите только, она нападет на вас. Соглашайтесь с ней во всем, не бойтесь и молчите. - А, это ты... - сказала женщина, указывая на меня пальцем. - Ты, гад, пришел, любимый, я так ждала тебя... Не подходи, я убью тебя. "Что за неаполитанские неандертальские страсти, милая" - уже готов был сойтись я мысленно с этой несчастной и продолжить заданную ею тему в баховском фугато. - Во-первых, его зовут не Фикс, а Икс. (Фикс - это от "фикс-идея", идэ апокалиптической печатью. Даниил, войди ко мне, - и она раскрыла руки для объятий. Я было двинулся. - Уходи, уходи, я ненавижу тебя. Я сто тысяч раз воплощалась без толку, ныряла, ползала, терзалась, волосы на себе рвала и потом новые отращивала, только чтобы увидеть тебя, а ты... - Я же с тобой (молвил я, поняв указ психиатра не противоречить, "обтекать" больную). - Вот я, я здесь, - я уже шел на нее как на подбитую птичку, как на бабочку под совком. - Его зовут не Фикс, а Икс, а ты - Фикс. Фиксик. На-ка, выкуси. Фига - книга. Сразу видно, смотришь в книжку. А у него нет имени. У... У... - Тут она начала стонать и рвать на себе рубаху. - У... у... у... опять не он. - Что с ней? - спрашивал я у Беппо в перерыве между нашими воздушными беседами с ундиной. - Расскажите её историю. - История жизни и история болезни - это одно и то же, пока вы не на пути к Богу и вечности. Не оскорбляйте эту женщину. Она имеет лишь историю жизни. Когда-то (она утверждает, это было много-много времен назад, так что неисчислимо даже), она встретила его. Кто, что он - ничего не помнит. Но он, он её суженый, избранник. Однажды у нее прорвалось, что это было, когда она работала бит-танцовщицей на строительстве вавилонской башни, а он готовил план проникновения в пирамиду, так как там, как сказал он ей, осталась одна запись, гениальная запись... он ее сделал в предыдущем воплощении, а сейчас пришел в мир забрать и отдать ангелам. - Если вы храните свои святые мысли в пирамидах, - прервал я Беппо, - то усыпальницы эти весьма ветхи, ибо я не помню историю какой-нибудь великой |
|
|