"Павел Владимирович Яковенко. На южном фронте без перемен" - читать интересную книгу автора

другая задача - найти себе место в машине. Не в кузове, естественно, (там
мест полно), а в кабине водителя.
Может быть, вы удивитесь? Вы думаете, что командиру взвода место в
кабине водителя гарантировано - как минимум, в качестве старшего машины? А
вот и нет, вот ваучеры так не думают. Они почему-то полагают, что эти места
исключительно для них. Ну и ладно - для командира батареи.
Вполне естественно, что в ближайшей ко мне "шишиге" уже кто-то
находился. Я распахнул дверцу: ну, конечно, ваучер Махач.
- Э, Махач, - сказал я, - давай, вылазь. Мы отправляемся.
Пригревшийся ваучер очнулся и вылупил на меня свои карие очи:
- Я тоже еду.
- Да ради Бога, - терпеливо сказал я, - но это мое командирское место.
- Какое место? - переспросил Махач.
- Я - командир взвода. И я - старший машины, - мне приходилось давить,
но при этом стараться не перегнуть палку. (Эти ваучеры - чрезвычайно нервные
личности).
Махач тупо молчал. Покидать теплую кабину ему явно не хотелось.
- Ну что? Ты поедешь в кабине, а я - командир взвода - поеду в кузове?
Так что ли?
По его бегающим глазам я понял, что ему очень хотелось сказать "Да".
Хотелось, но он промолчал. Все-таки Махач был явный неудачник - устройство в
армию на данный момент был тем максимумом, на который он мог рассчитывать.
Нормального места на гражданке ему просто не нашлось. Он не заработал
авторитета ни там, ни тут. По его молчанию я догадался, что он начал
колебаться.
- Давай вдвоем поедем? - предложил Махач.
Надо было дожимать - он гнулся, как шведы под Полтавой.
- Махач! - Искренне сказал я. - Ну ты сам подумай! Как мы тут вдвоем
поедем? Это же не "Урал"!
Надо было дать возможность ваучеру достойно отступить, не теряя чувства
собственного достоинства.
- Иди в "Урал", Махач, - выдвинул я встречное предложение, - там и
вчетвером ехать можно.
Он поколебался, и вылез. Не теряя драгоценного времени, я одним рывком
впрыгнул на освободившееся место. И вовремя. "Шестерка" Бабаяна под мощный
гудок клаксона выехала из ворот КТП, и за ней пошли машины нашего дивизиона.
Я мысленно поаплодировал себе. О существовании Махача я забыл тут же,
как только он исчез. Пусть едет, где хочет. А лучше пусть вообще не едет: от
него пользы...
За рулем был срочник. Это меня сильно обрадовало: этот не будет
трындеть всю дорогу. А если даже и пожелает, я быстро смогу заставить его
замолчать.
Мы выехали в темноту. В глаза мне били фары встречных машин.
Гражданские автомобили постоянно стремились втиснуться между нами, или, еще
лучше, всех обогнать. С высоты наших "шишиг" и "Уралов" они казались
ничтожными. Я чувствовал свое превосходство над ними. Правда, они этого не
чувствовали, а злобно сигналили нам, когда мы закрывали им дорогу.
Наконец, и сам Темир-Хан-Шура и даже его окраины кончились, и путь стал
свободен. Мы мчались по равнине, горы были где-то вдалеке. А здесь, вдоль
дороги, белый снег лежал ровным светлым слоем, чернели лесополосы, свистел