"Лео Яковлев. Товарищ Сталин: роман с охранительными ведомствами Его Императорского Величества" - читать интересную книгу автора

Гусинский указывает "зиму 1903 г.". Я склонен больше доверять Берковой.
Память 22-летней еврейки, бывшей студентки Берлинского университета, мещанки
города Елисаветграда, впервые в своей жизни увидевшей грузина и переспавшей
с ним, более надежна, чем память обремененного заботами еврея Гусинского.
Кстати, товарищ Сталин тоже запомнил незабываемую ночь в Малышевке, потому
что Беркова через некоторое время получила от него весточку с Кавказа.
В порядке отступления от главной темы: одна из моих подруг когда-то
серьезно уверяла меня, что женщины всегда в первую очередь фиксируют у
мужчины состояние обуви, а мужчины - у своих знакомых мужчин - состояние
одежды. Воспоминания Берковой, обратившей свое внимание на "ботинки с
галошами", и Гусинского, описавшего только верхнюю одежду у Сталина,
подтверждают эту странную мудрость, ранее казавшуюся мне вздором.
Заметим на будущее фразу Гусинского: "Документы у него были уже", - она
нам пригодится.
Далее происходит удивительное: по свидетельству Льва Нусбаума - одного
из тех, кто мог свидетельствовать, Джугашвили, добравшись до железной
дороги, двинулся с относительно тихой станции не в сторону Кавказа, а,
наоборот, на восток - в шумный город Иркутск, где располагались губернское
охранное отделение и губернское жандармское управление и где беглому
ссыльному, вроде бы, пребывать было опаснее, чем незаметно шмыгнуть в
переполненный "зеленый" вагон на каком-нибудь полустанке. Версию Нусбаума
развил в начале 50-х вольнонаемный западный публицист в заказанной ему
героической биографии вождя-триумфатора (Y. Delbars. The real Stalin. - L.,
1951. - P. 42-43), написавший, что, остановившись у какого-то Колотова,
Джугашвили где-то выцарапал документы, после чего смог двинуться на Кавказ.
Таким образом, получается, что по пути из Новой Уды в Иркутск, когда он
пожил пару дней у Абрама, никаких документов у вождя еще не было.
Современного читателя может поразить обилие евреев на сибирском этапе
жизненного пути вождя, и он, быть может, вспомнит припев знаменитой
советской народной песни:
Евреи, евреи, везде одни евреи.
Возможно, оно поразило и будущего кремлевского горца, и он, - хорошо
запомнив, как местечковые евреи типа малышевских поселенцев Суры Абрамовны
Бернштейн, Ноя-Неуха Мордуховича Лившица и других легко вписываются в
морозные сибирские будни, - поселившись в Кремле и обретя всю полноту власти
над страной, в порядке благодарной памяти о приютивших его людях, сначала
решил предоставить новую родину этому народу-скитальцу в виде Биробиджанской
области - в 1934 г., а потом собрался насильно осчастливить тех, кто не впал
в восторженное неистовство от этого подарка и добровольно не схватился за
чемоданы, чтобы по собственному желанию махнуть на Дальний Восток. В конце
концов принцип добровольности, как известно, главенствовал в империи Зла, а
его сущность несколько разъясняет появившийся в той же империи анекдот:
происходило международное соревнование на тему, кто сумеет заставить кота
съесть чайную ложку горчицы. Француз ласкал кота, спел ему свой шансон, но
кот не сдался. Англичанин, учитывая английскую традицию зоомилосердия,
усыпил животное, но кот предвидел неприятности и, засыпая, сомкнул челюсти
так, что ложка туда не влезла, и пришлось поставить спящему коту горчичную
клизму. Ну а советский человек просто взял ложку и находящейся в ней
горчицей смазал коту задницу. Кот, подвывая, сразу же стал вылизывать
горчицу, а советский человек удовлетворенно сказал: