"Лео Яковлев. Товарищ Сталин: роман с охранительными ведомствами Его Императорского Величества" - читать интересную книгу автора

при вскрытии катыньского могильника обнаружились какие-то немецкие
причиндалы. Совок делает вид, что он забыл, кто туда эти причиндалы
подложил, и смело публично выражает свое сомнение, а сомнение, как это
известно еще со времен римского права, толкуется в пользу обвиняемого.
Бастион четвертый является ареной борьбы с наглыми утверждениями
некоторых евреев, что генералиссимус хотел их отправить осваивать Сибирь
(что ему с первой, биробиджанской, попытки не удалось). Тут опять-таки
возникает вопрос: а в чем сомнения? Почему бы их туда не отправить? Я бы,
например, на месте верховного главнокомандующего непременно их туда бы
отправил. Но совок против даже вероятности такого события. Забывая о том,
что в июле - ноябре 1941 г. на восток было отгружено 11 миллионов человек,
совок начинает вас убеждать, что вывезти в теплушках 2-3 миллиона евреев и
людей, на евреев похожих, было технических невозможно, хотя известно, что
для настоящего коммуниста нет ничего невозможного. В технической
невозможности этой акции меня уверял даже еврейский совок - есть и такие, -
сбежавший в Филадельфию. Отмечу, что "еврейский совок" - не такое уж редкое
явление. Их сотни и тысячи. Осев в Израиле, Германии, Соединенных Штатах и
других гостеприимных странах, они, как правило, вслух предаются благодарным
воспоминаниям о советском режиме, что, впрочем, как свидетельствует древняя
поэзия, свойственно еврейской душе:
Пусть прильпнет язык к гортани, Пусть рука моя отсохнет, Если только
позабуду... и т.д.
Ярким примером еврейского совка была супруга "каменной задницы" Полина
Жемчужина, которая до конца дней своих считала, что "Коммунистическая
партия, Советское Правительство и лично товарищ Сталин" были правы, когда
посадили ее в кутузку.
И я уже не знаю, какая группа совков - еврейская или не еврейская, или
обе вместе - заняли по отношению к проблеме несостоявшейся еврейской
депортации позицию Лелика из "Бриллиантовой руки": "На ето я пойтить никак
не могу". Для укрепления своей круговой обороны они нанимают "независимых",
"известных" и "честных" историков, снабжают их целевыми грантами, и те не
обнаруживают бумажных следов депортационных намерений и делают ожидаемый
спонсорами вывод, что этого не могло быть, потому что не могло быть никогда.
Правда, было бы интересно узнать, существуют ли бумаги о всех прочих
десятках советских депортаций или об убийстве Михоэлса, которые бы
фиксировали намерения, а не свершившийся факт. Однако поиск - вещь
увлекательная, и конца депортационным прениям пока не видно.
Вероятностной оценкой возможности депортации в 1953 году "советских"
евреев я специально не занимался, но когда идиотский протестный вой совковых
патриотов и их наемных историков достиг апогея, я (под другим псевдонимом)
позволил себе вмешаться в этот "научный" спор и публично напомнить о письме
Сталину от чекистского функционера Питовранова, сидевшего в лубянской тюрьме
по делу Абакумова. В своем письме этот "простой советский заключенный"
напоминал вождю о его задушевной беседе с высшим гэбистским комсоставом, в
которой генералиссимус и большой ученый обращал внимание мастеров заплечных
дел на то, что в 1952 году еврейская диаспора в колыбели мирового социализма
представляет для этой счастливой страны такую же опасность, какую
представляли собой поволжские и иные фольксдойчи в 1941 году. Питовранов
правильно понял тонкий намек Отца родного и торжественно провозгласил в
своем письме полную готовность немедленно начать реализацию заветного