"Алексей Яковлев. Прощание славянки" - читать интересную книгу автора

Ульянок и Гражданок. Они резко повысили свой культурный уровень. Охранник
покосился на меня и захлопнул парадную.
Мне теперь не туда. Мне теперь под арку во двор и налево, на черную
лестницу. Я с трудом набрал на кодовом замке четыре цифры и ногой распахнул
дверь. На меня дохнуло сырой, вонючей прохладой. Лампочка в подъезде не
горела, и я придержал дверь, чтобы по привычке заглянуть в почтовый ящик. Я
уже забыл свою жену, честное слово. Но по непонятной привычке ждал от нее
весточки. Может, она объяснит мне наконец, чем я перед ней провинился.
Придерживая ногой дверь, чтобы не захлопнулась, я стал открывать ключом
почтовый яшик и вдруг почувствовал спиной, что на меня кто-то упорно
смотрит, а когда я машинально оглянулся, увидел, что человек в черной маске
не смотрит, а сосредоточенно целится мне в затылок. Я вскрикнул и кубарем
выкатился через раскрытую дверь. Дверь захлопнулась. Выстрела я не слышал. Я
увидел, как на моих глазах на закрытой двери образовалась сквозная дырка
ниже кодового замка. В долю секунды я понял, что значит первое июня, хруст
разрываемых на части бумаг и почему мне не пишет жена...
Я выскочил из-под арки на темную набережную. Я хотел постучаться в
парадную. Но вспомнил суровый взгляд охранника. В черном тоннеле арки
раздались быстрые шаги и голоса. Я не помня себя побежал. Я бежал к
Невскому.
Я знаю с детства все проходные дворы на Мойке. Но сейчас дома на
набережной заселили крутые люди и ворота дворов закрылись на кодовые замки и
перестали быть проходными. И я бежал к Невскому, к единственной освещенной
улице. Я бежал по узкому тротуару у самой решетки набережной. Итальянский
галстук весело развевался за моим левым плечом, как собачий язык. У моего
дома взревел двигатель. Я замер. Взвизгнув протекторами, от парадной рванул
ко мне черный широкий джип. Осветил меня фарами. И я побежал снова, уверяя
себя зачем-то: "Я-то при чем? Я-то вообще ничего не знаю!"
Они ехали за мной не торопясь, издеваясь. Они понимали, что мне от них
никуда не деться на безлюдной темной набережной. Фары обжигали мне спину. Я
стал задыхаться. Они наслаждались моей беспомощностью под мощное урчание
своего двигателя. Я бежал из последних сил и проклинал себя за скупость.
Мангуст месяц назад предлагал мне восьмизарядную новенькую "Беретту-90"
всего за тонну зеленых. А я все думал, что я не при чем. Я не оценил свою
жизнь даже в тонну зеленых! Идиот! А Мангуст уже месяц назад знал, что и
меня достанут.
Полоса света их фар стала длинней - они меня догоняли. Им надоело со
мной играть. Они уже отомстили мне за свой промах в подъезде. Я из последних
сил прибавил темпа. И вдруг впереди ровная, как струна, решетка набережной
изогнулась и преградила мне путь. Под прямым углом. Я остановился,
задыхаясь. А джип за моей спиной начал разгон. Они даже стрелять в меня не
хотели. Они просто прижмут меня к решетке, въехав на тротуар. Раздавят, как
таракана. Я заорал дико и перепрыгнул решетку. Фары пролетели мимо.
Я упал в гулкую мокрую яму спуска, больно ударившись коленями о гранит.
У самого моего лица ласково плескалась Мойка. (Я не понял с испуга, что
перила, преградившие мне путь, - спуск к реке.)
Джип, проскочив спуск, остановился. Я промокнул горячее лицо холодной
речной водой. Джип наверху злорадно заурчал и стал задом подъезжать к
ступеням. Они даже не выскочили из машины. Знали, что мне отсюда не уйти. В
этой черной мокрой яме я был как в мышеловке. Я заметался по мокрому спуску,