"Петр Якир. Детство в тюрьме " - читать интересную книгу автора

"трудоустройство", на Рыбный завод в поселок Икряное, куда незамедлительно
последуют и остальные. Под плач девчонок я вышел на улицу, где нас ожидал
маленький пикапчик4. Мы поехали. Возле НКВД мы остановились. Меня завели в
дежурку.
Через несколько минут ко мне подошел другой человек в форме НКВД и,
наставив на меня наган, закричал: "Руки вверх!" Я поднял руки скорей по
глупости: чувства страха у меня не было. Меня тщательно обыскали, и в тот
момент, когда ощупывали манжеты брюк, я ехидно спросил:
- Что, танк там ищете?
Обыскивавший огрызнулся и очень обрадовался, когда в маленьком чемодане
обнаружил финку-нолевку с ручкой в виде конской головы, подаренную мне еще
отцом. Он закричал:
- Холодное оружие!
После чего меня посадили на скамейку, на которой я просидел около трех
часов. Я закурил трубку отца, смешав табак с планом (анаша)5, который мне
дали мальчишки-уголовники из детприемника. В голове закружилось. Мне стало
смешно, все показалось неправдоподобным. В этот самый момент пришел какой-то
человек и спросил:
- Где Якир?
Я поднялся, слегка шатаясь. Меня повели на первый допрос. Это было в
три часа ночи 19 сентября 1937 года.
Перед тем как перейти к описанию первого допроса, хотелось бы вспомнить
о некоторых фактах, рассказанных женами арестованных еще в Астрахани.
По рассказам жены Тухачевского, Нины Евгеньевны, 9 июня 1937 года к ней
на квартиру в Москве приехал работник НКВД и привез записку от мужа, Михаила
Николаевича, почерк которого она узнала. В ней значилось: "Любимая Ниночка,
пожалуйста, испеки нам с Ионой (мой отец) яблочный пирог". Она ответила, что
приготовит пирог. На следующий день сотрудники приехали за пирогом. Это было
накануне суда. Видимо, это было последним желанием обвиняемых.
Почему Михаил Николаевич сказал "...нам с Ионой" - остается загадкой,
так как сидели они раздельно.
По рассказам жены Гамарника, Блюмы Савельевны, 31 мая утром к Яну
Борисовичу Гамарнику, который лежал в тяжелом состоянии (обострение диабета)
у себя дома, приехал его заместитель Булин и, якобы, В. К. Блюхер. Они ему
сообщили об аресте Якира и Уборевича и, поговорив немного, уехали. Через
некоторое время послышался гул мотора, раздался звонок в дверь. Жена
Гамарника пошла открывать. Ян Борисович попросил дежурившую около него
сестру что-то принести из другой комнаты. В тот момент, когда дверь
открылась, в комнате, где лежал Гамарник, раздался выстрел. Приехавшие
крупные чины НКВД оттолкнули жену Гамарника и бросились в комнату, но было
уже поздно - он был мертв. Несмотря на это, они обрезали телефонный провод,
срочно опечатали его письменный стол и сейф. Через несколько дней тело
Гамарника было кремировано; на кремации присутствовали только его жена и
Елена Соколовская (бывший секретарь подпольного райкома в Одессе во время
интервенции в 1918 году, в то время директор Мосфильма, жена наркомзема А.
Я. Яковлева, которая в скором времени была арестована и расстреляна). Урну с
прахом Гамарника установили в колумбарии у крематория, но через несколько
дней она по чьему-то приказу была изъята и исчезла неизвестно куда.
Забегая вперед, надо сказать, что получившие по 8 лет лагерей по той же
формулировке (ЧСИР) жены Тухачевского, Уборевича, Гамарника, Корка - были