"Петр Якир. Детство в тюрьме " - читать интересную книгу автора

побалуемся?" Золотой быстренько достал из-под подушки колоду самодельных
карт, уселся по-турецки, положил перед собой маленькую подушечку и игривым
тоном заявил: "Ну, что ж, садись, Колдун. Сейчас я тебя уколдую".
Колдун, элегантно поддернув брючки, сбросив ботинки, таким же образом
уселся перед Золотым: "Целиком - чистые на чистые" ("целиком" - это игра в
стос; "чистые на чистые" - деньги на деньги). Игра началась, все наблюдали
за игрой. Через полтора часа Колдун проиграл Золотому рублей 50 денег, затем
предложил свой пиджак. "Шмотки35 носи сам", - ответил Золотой. Колдун
поднялся и, уходя, бросил: "Ничего, голенький еще будешь бегать. Я тебя
обдеру вплоть до голубей" (до белья). - "Воруй, пока трамваи ходят", -
ответил Золотой (это на блатном жаргоне значит "иди-иди").
Передав выигранные деньги Цыгану, Золотой сказал: "Ну, иди, милый,
может быть, чего-нибудь сообразишь". Цыган тут же куда-то исчез, через час
он притащил десять пузырьков тройного одеколона. Потирая руки, Золотой
предложил нам принять участие в трапезе. Появились колбаса, сало, коврижка.
Мы выпили. Я впервые пил одеколон, смешанный с водой. Он имел
бледно-молочный цвет. И была такая отрыжка - будто тебя освежают в
парикмахерской.
От стакана одеколона закружилась голова. В это время в барак вошел
коренастый пацан с гитарой. Золотой позвал его, назвав Заикой Шуйским,
предложил стаканчик одеколона. Тот выпил, закусил и запел песню, которую я
до этого не слышал. В этой песне речь шла об игре в стос. Под звуки этой
песни я уснул и проснулся, когда разбудили на поверку. Поверка в Нижней Туре
делалась так, как впоследствии в спецлагерях после 1948 года, то есть
выстроившихся зэков сначала пересчитывали гуртом, а потом вызывали по
карточкам. После поверки, отказавшись от чаепития, мы с Мишкой улеглись и
опять захрапели.
В Нижне-Туринской колонии было 12 больших бараков по три секции в
каждом, в средней секции, как у нас, помещалось 50 человек, а в боковых по
100. Всего в зоне находилось около 3000 человек. Было два женских барака.
Кроме того, была рабочая зона, в то время не отгороженная от жилой. В
рабочей зоне было два производства: ДОК (деревообрабатывающий комбинат), со
всеми процессами работ, вырабатывавший клепку, тарную дощечку и большие
доски, строганные с четырех сторон, и фабрика, изготовлявшая кровати для
армии и лагерей. На фабрике имелись кузница, сборочный цех,
ремонтно-механический цех. Никакой работы за зоной не было. Работали те, кто
хотел. Остальные, к числу которых принадлежал и я, не ходили на работу, как
говорили, "по разутости и раздетости". Дело в том, что мы отказывались
получать казенное обмундирование, которое имелось на складе, а свои брюки
прятали, ходили в нижнем белье. Начальство нас не заставляло носить казенное
обмундирование и ходить на работу. Все дело было в том, что в Нижней Туре
содержались, в основном, рецидивисты - люди, имеющие больше трех судимостей
или же судимость за побег.
Были, правда, люди, которые сидели с 1918-1919 годов по политическим
статьям. Один из них - бывший министр финансов Колчака, которому всегда
продлевали срок не более, чем на 5 лет, но не выпускали его. Работал он
дневальным в сапожной мастерской. Он был человеком необщительным, со
странностями. Например, он получал обед в котелке, приносил его к себе (он
жил отдельно), надевал фартук, брал полотенце через руку, разливал еду в
тарелки, важно, с поклоном ставил это на стол, затем снимал полотенце с