"Кирилл Якимец. До поворота (Кровавый Крым)" - читать интересную книгу автора

Пустив пару колец, Цеппелин затушил сигару в глиняной пепельнице,
украшенной перуанским орнаментом, и вытащил из-за пазухи видеокассету:
- Где у вас тут видак?.. Ага... Смотрим кино! - Он вставил кассету в
щель. Нажал пуск. На экране появилась очень худая женщина в военном
комбинезоне. Пышные курчавые волосы, смуглая кожа. Голубые глаза. Мулатка.
На руках женщина держала грудного ребенка. Некоторое время женщина
пыталась заговорить, но не могла. Наконец, она заговорила быстро-быстро,
по-испански:
- Луис, у нас родилась девочка... Мы в России. У Цеппелина.
Камера отъехала назад, и в кадр попал Цеппелин - в своем сером костюме и
в дымчатых очках. И с сигарой во рту. Вот он затянулся, вынул сигару изо
рта, помахал ею перед камерой. И сказал:
- Здорово мы смотримся, правда... Иосиф?
Экран погас. Раздался треск - это Иосиф отодрал подлокотники от плетеного
кресла. На ковре валялись осколки растоптанной трубки. Цеппелин повернулся
к Иосифу, надел очки и стал выглядеть точно так же, как только что на
экране:
- Не тряси наши горы, Иосиф. Глядишь, камень какой-нибудь в твою дочку
попадет... заодно и жену раздавит. Так что, не стоит у нас гадить... дон
Луис. Ага?
- Вон! Во-о-он!!! - Иосиф-Луис дернул какой-то рубильник. Пол задрожал. -
Я иду ко дну. А вы валите отсюда! Вон!!!
Старцы заспешили на свои катера. Как только ворчащая толпа вся оказалась
на палубе, люк с глухим чмоканьем закрылся. Сам. А палуба ушла из-под ног,
оставив старцев барахтаться в водовороте. Цеппелин первый добрался до
катера: несколько взмахов, подтянуться на руках... Казалось, он даже
костюм не замочил:
- Бек! Топи его, падлу!..
Бек поднял базуку дулом вверх:
- Там ваши друзья плавают.
- Да. Жалко, ушел.
- Утонул!..
- Ушел!.. А, хрен с ним! Баба его у меня и ребенок. А он на своей желтой
субмарине пускай плывет... Плыви-плыви, говно зеленое! - пропел Цеппелин
на мотив какой-то советской песенки и протянул Беку раскрытую ладонь, -
косячину дай... Мои намокли.
Иосиф лег на дно - пусть и не в прямом смысле. Каждый год он получал
фотографию быстро стареющей жены и быстро взрослеющей дочки. На обороте
фотографии - надпись, сделанная, очевидно, под диктовку: "Луис!
Счастливого Рождества! У нас все нормально. Веди себя хорошо. Я тебя
люблю. Барбара." Это был стиль Цеппелина - Барби никогда не опускалась до
подобной буржуйской пошлятины.
Через тринадцать лет Иосифу надоело лежать на дне и он решил всплыть.
Через тринадцать лет Цеппелин вполне ощущал себя отцом чужого семейства.
А своего семейства он так и не завел.

Человек стоял у "зебры" перехода, чего-то ждал. Вначале Слава не понял,
что задержало его взгляд, попытался переключить внимание, но мешало
странное беспокойство. И тут стало ясно, что беспокойство - не его
собственное: человек каким-то образом передавал ему свой страх. Хорошо