"Мирослав П.Яблонский. Исповедь мастера адских мук" - читать интересную книгу автора

имут, ответил я, что хотел бы сей способ испытать. Про себя же я
рассчитывал, что пока что ничего святотатственного не сказал, тем более -
не совершил, ибо говорим мы все время на темы общие, не уточняя, что же это
за метод овладения совершенством ремесла художников. На это уже ван Лийнен
отвечал мне, что сам все устроит и договорился встретиться со мною в моей
мастерской вечером следующего дня.
Мастерская моя помещалась за несколько домов от моего же собственного
жилища, при том же треугольном рынке. Далеко идти не надо было, так что я
пошел следующим вечером без особой надежды, что ван Лийнен помнит о нашем
уговоре, ибо выпил много вина. Но он все-таки пришел - трезвый,
убедительный в беседе и спокойный. Я предложил ему присесть и извинился за
то, что нет у меня никакого угощения, ибо дом мой настолько близок, что в
мастерской у себя не держу ничего съестного.
Ван Лийнен начал с того, что много бывало художников передо мною,
причем здесь, в Нидерландах, и художники сии, по мнению его, вековечной
славой покрыты будут, и это: Хуго ван дер Гоес, Ганс Мемлинг, Ян ван Эйк
или же Роберт Кампин, называемый еще Мастером из Фламалле. Кроме того,
ведомы мне наверняка Леонардо да Винчи или молодой пока еще Микельанджело
Буонаротти, что достигли успеха в далекой Италии. Я согласился с ним, хоть
и завистно мне было, что иных он так восхваляет и возвышает. По-видимому,
он знал, что происходит у меня в душе, а может и специально так говорил,
чтобы я слушал его более внимательно. В конце концов, когда достаточно уже
наигрался со мною, он перешел к делу. Он может, заявил ван Лийнен, дать мне
таковое средство, позволяющее духу моему видеть прошлое и будущее, от
сотворения мира, до самого конца человечества, и таким образом, создать
художественные видения, равным которым в искусстве еще не было и не будет.
Я уж забоялся, что имею дело со Злым, и что уж слишком понадеялся вчера на
собственные силы, забывая тем самым, что сатана атакует в различных местах
и в различные тела воплощается, чтобы погубить доброго христианина. Стал я
высматривать распятие, что висело на стене, высоко, так что без того, чтобы
не подставив стула, достать его не мог. Оставил тогда я крест святой, ибо
не хотел выставляться дураком на тот случай, если бы вышеупомянутый Ван
Лийнен дьяволом таки не был. И потому, хватая быка, а точнее, беса за рога,
спросил я у него прямо, сатана он или же колдун? Собеседник мой на это
спокойно отвечал, что он ни тот, ни другой, и что опасаться мне его не
следует, ибо сам он от меня ничего не хочет. Не нужна ему ни душа моя, ни
договора в рукаве он у себя не прячет. Понятно ему, что во времена мои и в
ситуации моей сам он может казаться мне посланником темных сил, но будет
лучше, если уж я посчитаю его ученым алхимиком. Следует мне знать, что сам
он считает себя меценатом живописного искусства и высмотрел меня как того,
которому вековечную славу обеспечит. Тут совершенно здраво сообщил я ему,
что никогда не слыхал я, чтобы Ян ван Лийнен интересовался когда-либо
живописью. Тут гость мой несколько сконфузился и отвечал, что сам он до
конца ван Лийненом и не является, и что тот служит ему только лишь как
медиум, ибо истинный мой собеседник в настоящее время пребывает в дальних
краях. Тело же ван Лийнена - это всего лишь посредник, что получает от
моего добродетеля мелкие посылки и приказания. Мне не следует его
опасаться, ибо, встреченный мною завтра, он абсолютно ничего помнить не
будет. Тогда я спросил, все более отрезвев, перепугавшись и утвердившись во
мнении, что имею дело с наихитрейшим дьяволом, где же мой собеседник