"Вильгельм Вульф. Зодиак и свастика " - читать интересную книгу автора

чередом, а Третий рейх обречен. Но и тут Гиммлер не смог отмахнуться от
безумной идеи - раз он дал когда-то клятву верности фюреру, не посмеет ее
нарушить: как заклинание, он повторил все то, что говорил в марте, в
Хоэнлихене. Лицо его покрылось потом, тело вздрагивало от еле сдерживаемых
всхлипов. Трясущейся рукой совал он в рот сигару, потом клад ее в
пепельницу, тут же хватал и снова отправлял в рот. Готовясь к этой встрече,
я твердо решил сказать ему, что он сам во всем виноват.
"Теперь вы видите, господин рейхсфюрер, куда вас завела
нерешительность, - начал я. - За вашу преданность от Гитлера награды не
ждите". Шелленберг поддержал меня и заметил, что скорее всего Гитлера уже
нет в живых.
Был момент, мне показалось, что к Гиммлеру вернулось самообладание, но
он по-прежнему был вне себя. "Что теперь будет? - крикнул он мне. - Все
кончено, ничего невозможно поправить!" А затем произнес трезво и тихо: "Я
должен покончить с собой, я должен покончить с собой! Как вы считаете, что я
должен сделать?"
Я не ответил, и тогда он прокричал мне в лицо на своем родном гортанном
мюнхенском диалекте: "Почему вы молчите? Скажите же, скажите, что я должен
сделать!" И потом продолжал выкрикивать одно и то же.
Я ответил кратко: "Уезжайте из страны. Надеюсь, вы запаслись
документами".
Вмешался Шелленберг, сказав, что доктор Брандт принял меры на случай
любого поворота событий. Не уточнил, однако, какие меры.
"Скажите, что я должен сделать, скажите, пожалуйста!" - твердил
Гиммлер, стоя передо мной, словно провинившийся школьник в ожидании порки.
Он покусывал ногти и дрожащими руками совал в рот сигару. "Что я должен
сделать, что я должен сделать?!" - повторял он и сам же себе отвечал: "Я
должен покончить с собой, больше ничего не остается!"
Как оказалось, у Гиммлера не было никакого плана. Он предавался
отчаянию, только и всего. И вот натерпевшийся от преследований нацистов
астролог, испытавший на себе их застенки и тюрьмы, теперь должен был указать
своему мучителю выход из абсолютно безвыходного положения.
Постепенно всхлипы прекратились, но он все еще покусывал ногти. И
вдруг, бросив на меня подозрительный взгляд, Гиммлер спросил: "Что прикажете
делать, если миссия Шелленберга провалится?"
"Завтра я возвращаюсь в Гамбург и буду ждать прихода англичан, -
ответил я. - Нам уже слышны их пушки с той стороны Эльбы".
Шелленберг вновь вернулся к своему плану, и на этот раз получил
одобрение Гиммлера.
"Я велю подготовить необходимые бумаги с тем, чтобы вы могли выехать,
господин Шелленберг", - сказал Гиммлер. Затем он позвонил своему ординарцу и
через него дал указания секретарю подготовить документы, удостоверяющие
полномочия Шелленберга. Еще он сказал ординарцу, что желал бы переговорить с
генералом Гротманом.
Казалось, Шелленберг был спасен. Но Гиммлер почти тотчас попытался
отменить свое решение, ибо желал удержать Шелленберга при себе. Мертвой
хваткой он вцепился в человека, который все еще пытался с немалым для себя
риском и без всякой мысли о личной выгоде хоть как-то облегчить участь
немецкого народа. Мне пришлось пустить в ход все свое красноречие и призвать
на помощь относящуюся к делу астрологическую информацию, чтобы доказать