"Шломо Вульф. Эпикруг" - читать интересную книгу автора

повсюду. Нашел дуру...
"Женька, - орала Зина на другой день, - ты представляешь кем он
оказался?! РЕПАТРИАНТОМ!!" "А что это такое?" "Как что? Иностранец!
Вообще-то они армяне, но жили в Аргентине. И вот их потянуло на Родину. Им
та-акие условия!.. У его отца дом в горах в Гаграх и свое фотоателье на
побережье. Машина - оба-алдеть! Одно слово - репатриант! И он на мне женится
сразу после армии..."
5.

Продрогшая Лена ждала родителей в подворотне дома напротив. Евреи
превратили тихую Ордынку в ад для ее жителей и прохожих. Лена строила из
себя местную девчонку, не имеющую отношения к жуликам, продающим очередь на
вход в посольство, к русским парням с вызывающим плакатом на груди "Куплю
жену", к столпотворению на улице,милиции, торговцам.
"Что тут такое? - спросил у нее мужчина в тулупе. - Неушто в
Третьяковскую галерею такая очередь?" "Галерея прямо, мил человек. А тута
очередь за границу. Предатели тута стоят! - нарочно громко ответила
дворничиха.- Жиды. Ту войну отсиделись, теперь новую нам делать в Израиль
едут."
"Иди ты! - изумился провинциал. - И что, только евреям уезжать можно?
Надо же! И тут им..."
"Завидуешь, что ли? - насторожилась баба в белом фартуке. - В России
тебе плохо?" "А тебе хорошо? Хотя, конечно, в Москве всегда жизнь, не то что
у нас!.. И чего я на еврейке не женился? Стоял бы сейчас тут предателем, а
завтра твою, курва московская, красную рожу только в страшных снах бы и
видел, а обо всей этой поебени только в газетах вражеских злорадно читал
бы... Меня совестить надумала! Наела харю. Всю жизнь Москва жирует за счет
России. Мы вам только в рабы-лимитчики и годимся."
"Вот я счас милицию...- неуверенно заявила дворничиха. - И чего
выступаешь? - вдруг снизила она тон. - Нам выступать не гоже. Им-то что?
Завтра на самолет и к агрессорам под крыло. А мы с тобой сегодня что не так
друг дружке скажем, а завтра наши придут. Мы ж с тобой как пить дать один
другого заложим и оба - в лагерь, как моя мамочка, царство ей небесное.
Только меня родила и в застенок. Оттуда, слышь, седая вышла, люди говорили.
Вдруг снова?"
"Вот уж им хуй на рыло, - побагровел мужик в тулупе. - Мы этих коммуняк
вот-вот самих всех по лагерям. Пусть отрабатывают свой великий грех... Так
что не ссы, бабка. А евреи что, пускай уезжают. Им-то зачем в наших
разборках мельтешить. Уже намельтешили раз в 1917. Хотели, главное, именно
нас, русских осчастливить, а вышла... твоя мамочка и наша нынешняя нищета у
разбитого корыта. Есть у них своя страна, пусть ее обустраивают, как умеют.
А мы свою."
"Россия - для русских, что ли? - напористо спросил парень в
искусственной дубленке, жавшийся в подъезде рядом с Леной, что ее немного
пугало. - Что это за разделение? Вы - фашист?" "А для кого же Россия, ежели
Франция для французов? Вот уже и Израиль - для евреев,- обвел мужик рукой
толпу. - То есть всем можно жить в своей стране, самим для себя, а русским
стыдно? Сразу нас в фашисты?" "Кого это - вас?" - нажимал парень.
"Нормальных русских патриотов, которые хотят, чтобы Россия была прежде всего
для русских, а потом для тех, кому своя страна не удалась."