"Шломо Вульф. Из зимы в лето" - читать интересную книгу автора

тогда, на вокзале в Одессе, когда они со Светой возвращались из Тирасполя,
размягчённые, переполненные сладким вином и томлением молодых тел,
откровенно влюблённые, оба во власти обаяния речных плавней Буга и густой
листвы огромных деревьев, отраженной в синем зеркале сверкающей на солнце
воды. Ему тогда вдруг показалось, что из окна отходящего от площади
троллейбуса на них с ужасом и болью смотрит Юлия, его оставленная в Москве
невеста, предмет его надежд на удачный брак с дочерью номенклатурного
работника, владельца явно наследственной для "сына Жени" и его супруги
роскошной дачи в Новом Иерусалиме... Оцепенев, он вдруг оставил
ошеломлённую выражением его лица Светочку, сорвался с места, помчался за
троллейбусом, настиг его на светофоре входа в Пушкинскую, но... в том же
окне вместо Юлии на него лыбился какой-то матрос, а невесты вообще не было
видно нигде. Он вернулся к спешащей за ним вслед искренне и мило
обеспокоенной Свете, что-то выдумал на ходу, какую-то тупую криминальную
историю, а бедная наивная девочка, ещё больше испугавшись, тотчас
предолжила немедленно всё рассказать дяде Жоре, который "всё может"...
Неужели не почудилось? Не зря же встреча с Юлей в Москве после
командировки, как раз накануне свадьбы, была такой холодной и напряжённой.
И уж точно не зря настала эта жуткая брачная ночь, как в страшном сне -
спит голая и соблазнительная рядом с горящим желанием мужем...
"Потеряла что-то дамочка и не мает языка сказать," - слышала Юля голос
пассажирки в троллейбусе, пока ползала под сидениями, чтобы Женя не увидел
её ещё раз в окне. Она-таки была в Одессе в тот день. После отъезда жениха
за две недели до свадьбы в срочную командировку ей приснился сон. Какой-то
незнакомый северный пейзаж с белесыми небесами, отражёнными в бескрайних
озёрах за окном странной тёмной комнаты с почерневшими бревенчатыми
стенами. Коричневый крашенный стол, кровать с панцирной сеткой, колючий
немецкий пейзаж на стене. Она сидит нагая за этим столом, читает книгу и
посматривает в окно. Сидит и ждёт кого-то. В комнату входит мужчина в
пальто и в заснеженной почему-то шапке, хотя на дворе холодное, но лето.
Она не знает его, но встаёт и покорно идёт к нему навстречу, бессильно
опустив руки, пока не касается грудью его шершавого пальто. Он обнимает её
за талию ледяными руками, она вздрагивает, просыпается за тем же столом,
опять нагая, только шаль наброшена на озябшие плечи, удивляется странному
сну и возвращается к книге, когда слышит тот же скрип двери и те же шаги.
Входит тот же мужчина в том же пальто, но она не встаёт, только берёт
гребень и расчёсывает длинные, каких у неё сроду не было наяву, волосы,
не оборачиваясь, но зная, что он приближается в своём пальто и в той же
заснеженной шапке. Он не спеша снимает с неё шаль и кладёт на плечи
трупно-холодные руки. Она просыпается за тем же столом, где задремала,
читая книгу (самое интересное, что она потом чётко помнила, что именно и
из какой книги читала, потому что, проверяя, сон ли это, намеренно
обращала внимание на детали - не сон...). Тот же мужчина в пальто
осторожно закрывает книгу, спускает с плеч Юлии халат и проводит теми же
ледяными руками по почему-то покорному голому телу сначала от шеи к
пояснице, а потом от живота к плечам, подчёркивая этим холодом
неестественность этих вроде бы ласк...
Подруга Тамара однозначно растолковала многослойный сон. Голая - к
унижению, к позору. Холодность рук - к лицемерию и обману. Ну, а раз сам
перед нею, нагой, всегда тепло одетый, то тем более подлость в ответ на