"Шломо Вульф. На чужом месте" - читать интересную книгу автора

сыновьями, жалкая Фаина Моисеевна доживала свой век, практически голодая.
"Никого не впускайте, - сказал ей Фридман. - Ни в квартиру, ни в комнату.
Я скоро вернусь. Вот тут деньги. Их вам должно хватить надолго." "Бог вас
послал, - плакала старушка, лихорадочно пересчитывая стодолларовые купюры.
- Мне этого... до конца жизни...
и на похороны... А пускать? Посудите сами, кого же я могу пустить,
товарищ...
господин Фридман? - Фаина Моисеевна разводила руки, поднимая брови и
тряся седыми кудряшками. К ужасу беглецов, они щерила в жуткой улыбке рот
с единственный гнилой зуб. - Я тут опять, как в 1942, одна осталась во
всей квартире. Остальные кто умерли, кто съехал куда-то... Ко мне уже
полгода никто не ходит... Но вы, Арон Хаймович, всг-таки побыстрее... А то
пронюхает КГБ..." "Господи, - ахнула Галя. - И тут... Куда же мы сбежали?"
"Тут ФСБ, - успокоил их Фридман. - А эта служба сегодня до безобразия
похожа на нашу милую хозяйку... Один зуб от МГБ остался. Не бойтесь. В
крайнем случае, я им хорошо заплачу. Сами вывезут за любую границу. С
любыми микроплгнками."
"Боря, - зашептала Галя, когда старая еврейка вышла запереть двери на
замки, засовы и цепочку. - Откуда могут быть на земле такие пенсионеры?..
Нашим же всг бесплатно! Как можно, Господи, оставить голодать пенсионера?
Это же безнравственно. Ведь это же они создали абсолютно всг, чем мы
пользуемся. Поэтому им обычно создаются наилучшие условия жизни, всякие
там санатории, пансионаты, лечебницы, сиделки... А тут..." "Ты не в
Чикаго, моя дорогая, - засмеялся Борис. - Вернее, именно в Чикаго, но не в
его богатой части. А по всем вопросам недостатков капитализма не ко мне, а
к товарищу диссиденту... Это по его части - борьба с коммунизмом. Боюсь,
нам предстоит еще немало открытий вне плохого Советского Союза. То ли еще
будет..." Егор напряженно смотрел на Бориса. "Если здесь действительно нет
МГБ, - сказал он, - то всг остальное не существенно. Если нам
действительно удастся сбежать из СССР, я вам расскажу, что именно ждало бы
вас в коммунистическом раю, если бы не Фридман. Меня не просто пытали.
Меня заставляли смотреть, как терзают других... В то числе, - он
смертельно побледнел, - таких же молодых и красивых женщин, как вы, Галина
Вадимовна..." "Но пытать годами нищетой и унижением пенсионеров..."
У...Советская власть всг-таки не позволяла, - горячо включилась в разговор
неслышно просочившаяся в комнату Фаина Моисеевна. - Я вас умоляю, до
контрреволюции я на свою пенсию могла купить почти всг, что продавалось. И
подарки, как блокаднице, на Первое и Девятое мая, на ..."
Фридман появился только вечером. Он прингс им документы, билеты до
ТельАвива, деньги и одежду для каждого. Галя долго переодевалась с помощью
старушки за ширмой, прыская от смеха. "Вы теперь - новые репатрианты.
Почти граждане Израиля, - пояснил Арон. - Так что можете даже и погулять
по городу." "Нет!! - замотали головами несчастные граждане первой в мире
страны светлого коммунистического сегодня и завтра всего мира. - Как можно
раньше подальше от этой земли, - добавил Борис, а Егор тут же судорожно
закивал: - В любом измерении эта проклятая страна таит для нас смертельную
опасность..." Он в свогм перекошенном кресле не сводил глаз с окна
напротив, где двигались, естественно, незнакомые люди, граждане
посткоммунистической России. "Мне надо вернуться, - вдруг сказал он
Фридману. - На минуту..." - виновато добавил он в ответ на отчаянный