"Шломо Вульф. На чужом месте" - читать интересную книгу автора

руках отчгт с прилагаемым проектом опытного образца. Отчгт утверждал
Сакун, выпускали Драбин и Ясиновский, как основные авторы махолгта. В
разработке идеи участвовали некто Пухин и Дубовик в числе еще десятка
научных сотрудников. На чертежах же, которые единолично вчерне
разрабатывал Виктор Семгнович и которыми так гордилась в отдельном подвале
его жена Тамара, фамилия Дубовика вообще не поместилась в угловом штампе.
Только Сакун, Драбин, Ясиновский... После скандала добавили Пухина
консультантом. Рассеянный, вечно занятый и неуживчивый Дубовик почти не
публиковался, а потому в перечне литературы не было ссылок на его работы,
только перечень монографий и статей Драбина и Ясиновского, не имевших к
махолгту ни малейшего отношения. Даже в авторском свидетельстве фамилия
Дубовика была где-то пятой, а потому было честно указано, что махолгт
выполнен по оригинальному советскому изобретению Драбина, Ясиновского и
других... "Сочтгмся славою,- отшучивался Борис от Пухина. - Пусть сначала
полетит."
Во всех этих лихорадочных буднях Борис вообще забыл, что он не Драбин.
И дома, где он весело отругивался от соседей, и в институте, где он ходил
в героях грядущей победы ЦНИИПМФа, этого никчемного доселе искусственного
научного образования, он уже стал копией самого себя, даже стал
покрикивать на Дубовика и Пухина, игнорировать бедную Галочку, смотревшую
на него так влюблгнно, что ей стали делать замечания львицы отдела. В этот
момент вдруг позвонила Римма, о которой он начисто забыл было. Она так и
не появилась с тех пор. То ли ег парень, естественно, отказался обсуждать
с посторонними свои интимные проблемы, то ли сами проблемы не менее
естественно исчезли, но общения с Уновым папочкой" не возобновлялось. И
вот они появились в его гостиной, когда он весь был в проблемах махолгта.
Появились во всгм великолепии погон, кортика, новенькой шинели, мехов и
замши новобрачной маленькой супруги. За ними просунулись в комнату высокие
сталинградские родственники новоиспечгнного мужа и офицера флота, включая
солидного рыжеусого речного волка в фуражке. Потом к Борису неловко
подошла и поцеловала его в губы, к его немалому удивлению, невысокая
женщина с кукольными голубыми глазами. Он во-время разглядел за ней серую
шинель и папаху полковника танковых оккупационных войск и сухо поцеловал
руку бывшей жене Валерия Алексеевича Драбина. Гости вывалили чуть ли не на
чертежи махолгта бутылки и закуску. Были тосты, поздравления, Угорько" и
пожелания умереть через сто лет в один день. Муля-Римма-Ирма вела себя
несколько пришибленно и отстрангнно, со страхом поглядывала на папочку с
мамочкой. Последняя демонстративно не отлипала от новенького полковничьего
погона и больше к Борису не приближалась. Лейтенант с подозрением на
импотенцию грохотал басом, попыхивал трубкой и похлопывал жену по тощей
спинке. Когда были выпиты основные бутылки, Римма отвела Бориса к окну и
робко сказала: "Папа, ты не сердись, но это не свадьба, а просто ради тебя
собрались... Свадьба у нас через час в "ОктябрьскомФ, но бабушка..." Вот
он, случай, подумал Борис и решительно отвгл руки обнимавшей его
племянницы-Удочери". "Товарищи, - юбилейно начал он. - Мне тут было
сказано, что на свадьбе моей единственной дочери я - лишний! Что моя
уважаемая тгща не желает... Так вот я прошу вас всех! Немедленно!
Убираться - ВОН!! Вон! К ег бабушке!!" Все почему-то не обиделись,
заторопились и стали просачиваться к вешалке в общем коридоре. Молодые
задержались в двери комнаты: "Папочка, - счастливо плакала Римма. -