"Шломо Вульф. Убежище" - читать интересную книгу автора

примерно в таких же коммуналках. Соседи немедленно ощетинивались на чужих.
Феликс пытался их покупать подарками, выпивкой. Это помогало ненадолго. Я-то
знала цену своим землякам, что раз в несколько десятилетий периодически
сволакивались в северную столицу, называясь очередной сволочью. Больше всего
в них Феликса поражало то, что они нас продавали милиции после получения с
благодарностью взятки. А раз нет прописки в данном углу и свидетельства о
браке, то нарушение и разврат. Только после того, как дядя Феликса прописал
его в той самой своей бывшей комнате у Нарвских ворот, нас оставили в покое.
Я лично обошла все шесть комнат и каждому предъявила паспорт Феликса с
пропиской на развороте и мамино свидетельство о браке, не раскрывая. Там мы
провели лучшие месяцы нашего разврата, пиком которого стали "особые
отношения", как выразился Феликс.
Я навряд ли рискну когда-либо описать эти отношения даже намеком. У
каждой влюбленной пары есть свои подобные секреты, о которых знают только
двое на всей Земле, но которые и составляют, в сущности, неповторимость
именно этой, а не другой связи двух тел и сердец. Но неужели он сам об этих
откровениях поделился с любопытствующей Софьей Казимировной?..
Было очень страшно и упоительно, пока не настала первая размолвка. До
сих пор не могу понять, почему она не стала последней. Это было где-то в
конце февраля. Феликс куда-то вдруг пропал, и я решила сама позвонить ему на
квартиру его дяди. Ленинград в те дни залепляли мокрые снега, а кони Клодта
на Аничковом мосту становились похожими на доисторических чудовищ. Я с
трудом закрыла за собой дверку ослепшей от налипшего снега телефонной будки,
стянула зубами с онемевшей руки мокрую варежку, чтобы кинуть двошку.
"Феликса? -- раздался приветливый женский голос. -- Одну секундочку. Он
принимает ванну. Но вы не беспокойтесь. Он не был у вас не потому, что был с
этой... Он действительно был на консультации у Антокольского. Не кладите
трубочку. Он слышал звонок и сейчас выйдет. Вы слушаете?" "Да," - я до боли
закусила пальцы. Сырой ветер распахнул дверку будки. Люди осторожно
спускались по занесенной снегом лестнице подвального туалета. "Как мама? --
трещала тетя моего кумира. -- Поправилась? Я вчера с ней проговорила всю
ночь. Настаивайте, Диночка (Какая еще Дина? Эллу, что ли она так
называет?..) Как только вы подадите заявление, она от него отстанет. Я не
откажу себе в удовольствии ее лично известить. Другого пути просто нет!
Просто нет... А я так мечтаю стать и вашей любимой тетушкой. Ага. С легким
паром. Это Диночка." "Динуля? -- голос Феликса был таким незнакомым, что я
вообще усомнилась, туда ли я попала. -- Тысяча извинений, но я снова не
смогу попасть к вам сегодня вечером. Антакольский такой придира. Я переделал
главу курсового в пятый раз, представляешь? Ты что молчишь? Обиделась?"
"Немного, Феликс. Только ты зря извиняешься. Я тебя отпускаю. И на этот
вечер, и на все последующие вечера, занятые у тебя с... этой... Можете
подавать заявление или не подавать. И тетушке можно не беспокоиться и лично
со мной встречаться..." "Что? -- глухо кричал Феликс. -- Это что...Таня?
Тайка, родная, я тебе все..." На Невском и на Фонтанке исчезли все звуки.
Двигались машины, о чем-то переговаривались через шоссе дворничихи, раззевая
красные рты, но звуков не было. Только косо летели мокрые хлопья, залепляя
мои горящие щеки.
"Мне так нравится, когда ты расстраиваешься, - вспомнила я слова
Феликса как-то в постели. -- У тебя удивительно живой носик. Прямо хвостик
какой-то, но я его очень люблю." По всей вероятности, с моим хвостиком на