"Ричард Райт. Черный (Библиотека литературы США)" - читать интересную книгу автора

лапы к бабушке! Она влепила мне подзатыльник. Тут в комнату вошла мама. Я
упал на пол и залез под кровать.
- Вылезай сейчас же! - приказала мать.
- Не вылезу! - вопил я.
- Вылезай, не то изобью до полусмерти!
- Не вылезу!
- Позови отца, - сказала бабушка.
Я затрясся. Бабушка послала братишку за дедом, а деда я боялся пуще
смерти. Это был высокий жилистый негр, угрюмый и молчаливый. Когда он
сердился, то так страшно скрежетал зубами, что кровь стыла в жилах. Во
время Гражданской войны дед сражался в армии северян, и по сей день в его
комнате, в углу, стояла заряженная винтовка. Он был убежден, что война
между штатами вот-вот вспыхнет снова. Я слышал, как братишка выскочил из
комнаты, и понял, что сию минуту явится дед. Я сжался в комочек и
застонал:
- Не надо, пожалуйста, не зовите...
Пришел дед и велел мне вылезать из-под кровати. Я не двинулся с места.
- Вылезайте, молодой человек, вылезайте, - повторял он.
- Не вылезу!
- Ты, видно, хочешь, чтоб я принес винтовку?
- Нет, сэр, не надо! Пожалуйста, не убивайте меня!
- Тогда вылезай!
Я не шевельнулся. Дедушка взялся за спинку и подвинул кровать. Я
вцепился в ножку, и меня поволокло вместе с ней. Дед схватил меня за ногу,
но я не сдался. Он двигал кровать то в одну сторону, то в другую, а я
стоял на четвереньках под самой серединой кровати и ползал вслед за ней.
- Вылезай, паршивец, ух, как я тебя выпорю! - кричала мать.
Я не шевелился. Снова поехала кровать - я пополз следом. Я не думал, не
размышлял, не рассчитывал, я просто повиновался инстинкту: мне грозит
страшная опасность, нужно ее избежать, вот и все. Наконец, дедушка махнул
на меня рукой и ушел.
- Прячься не прячься - все равно выпорю, - сказала мать. - Хоть месяц
там сиди, а свое получишь. И есть тебе сегодня не дам.
- Да что он сделал-то? - допытывался братишка.
- Сделал такое, за что убить мало, - сказала бабушка.
- А что это такое? - не отставал братишка.
- Хватит болтать, ложись лучше в постель, - велела ему мать.
Уже давно наступила ночь, а я все сидел под кроватью. Все в доме
заснули. Мне так хотелось есть и пить, что я решил вылезти, а когда вылез
и встал на ноги, то увидел в коридоре мать - она ждала меня.
- Иди в кухню, - приказала она.
Я пошел за ней в кухню, и там она меня высекла, но не мокрым
полотенцем, потому что дедушка это запретил, а розгой. Она била меня и
требовала, чтобы я признался, где я слышал эту похабщину, а я ничего не
мог сказать ей, и от этого она лишь пуще разъярялась.
- Буду сечь, пока не признаешься, - объявила она.
В чем я мог ей признаться? Среди тех матерных слов, которым я научился
в мемфисской школе, не было ни одного, касающегося извращений, хотя я
вполне мог слышать такие слова, когда таскался пьяный по пивным. Утром
бабушка торжественно объявила, что знает, кто погубил меня: я развратился,