"Ричард Райт. Черный (Библиотека литературы США)" - читать интересную книгу автора

сродни боли и страху волнение, в которое привела меня сказка, и я
поклялся, что, как только вырасту, я куплю все книги, какие есть в мире, и
прочту их, чтобы утолить жажду, которая во мне таится, - жажду интриг,
тайн, заговоров, зверских убийств. Сказка всколыхнула во мне такие
сокровенные глубины, что я и внимания не обратил на угрозы матери и
бабушки. Они решили, что это просто каприз упрямого, глупого мальчишки и
все скоро пройдет; им и в голову не приходило, как серьезен мой интерес.
Откуда им было знать, что рассказанная мне шепотом история с обманами и
убийствами оказалась первым толчком, который разбудил мою душу? Ни
уговоры, ни наказания теперь на меня не действовали. То, что я ощутил,
стало для меня как бы вкусом жизни, и я любой ценой стремился достичь
этого ощущения. Я сознавал, что родным меня не понять, и не лез на рожон.
Но когда никто не видел, я проскальзывал в комнату Эллы, брал потихоньку
какую-нибудь книгу и, спрятавшись с нею в сарай, пытался читать.
Незнакомых слов было так много, что я подчас не мог разобраться, о чем же
в книге идет речь. Я жаждал научиться читать большие, толстые книги и
изводил мать, бегая к ней за каждым непонятным словом, которое мне
встречалось, - не потому, что слово было так важно само по себе, а потому,
что оно указывало мне путь в прекрасную запретную страну.
Однажды мать почувствовала себя плохо, и ей пришлось лечь. Вечером
бабушка решила устроить нам с братишкой купанье. Она принесла в комнату
два корыта, налила воду и велела нам раздеться, а сама уселась с вязаньем
в углу, время от времени поглядывая на нас и давая указания, что делать.
Мы радостно плескались, играли, хохотали, изо всех сил старались попасть
друг другу в глаза мыльной пеной и так забрызгали пол, что бабушка наконец
сердито прикрикнула:
- Хватит валять дурака, мойтесь как следует!
- Мы больше не будем, бабушка, - по привычке ответили мы и как ни в чем
не бывало продолжали шалить.
Я набрал полные пригоршни мыльной пены и позвал братишку. Он повернул
ко мне голову, и я плеснул в него, но он быстро нагнулся, и пена
шлепнулась на пол.
- Хватит шалить, Ричард, мойся!
- Больше не буду, бабушка, - ответил я, не сводя глаз с брата и надеясь
все-таки подкараулить и плеснуть в него пеной.
- Иди-ка сюда, - приказала мне бабушка, откладывая вязанье.
Смущаясь, я пошел к ней голышом через всю комнату. Она выхватила у меня
из рук полотенце и принялась тереть мне уши, лицо, шею.
- Нагнись, - велела она.
Я нагнулся, и она стала мыть мне попку. В мыслях у меня был туман, как
бывает на грани яви и сна. И вдруг ни с того ни с сего я брякнул, сам
толком не понимая, что говорю:
- Вымоешь, а потом поцелуй меня в зад, - произнес я тихо и совершенно
не злокозненно.
Я почувствовал неладное только потому, что бабушкины руки вдруг
нехорошо застыли, а потом как отшвырнут меня прочь. Я обернулся и увидел,
что ее белое лицо онемело, а черные горящие глаза впились в меня. Но их
странному выражению я догадался, что ляпнул что-то ужасное, по до какой
степени это ужасно, я и представить себе не мог. Бабушка медленно
поднялась со стула, занесла мокрое полотенце высоко над головой и