"Джон К.Райт. Неспящий в ночи " - читать интересную книгу автора

Тьмы, Антисерафима и другие всемогущие силы Великой Ночи восседающими на
руинах Последнего Редута, словно на троне. Молчаливые поклонялись им, южный
Стерегущий лизал их окровавленные руки. Все знания и достижения человека
пылали в огромном костре, вокруг которого кувыркались внелюди, и большие из
темных служителей пожирали меньших в победном пиршестве.
Эта картина была плодом воображения, данью традиции. Высшие существа не
имеют ни формы, ни вида, которые можно изобразить карандашом или высечь в
камне. Тем не менее создательница двери хорошо сумела передать кошмарную
сцену, и я понимал, что она выражала.
Последней справа, на самом верху, была картина - противопоставление
торжеству тьмы. На ней сиял золотом лучистый шар, воплощающий последний
закат древнейших легенд, а на переднем плане, держась за руки, стояли
печальные Отец и Мать человечества, и каждый вскинул руку то ли в
приветствии, то ли в последнем прощании с веками радости, правившими тогда
небесами.
Радостно было мне думать, что даже древний я, создававший эту картину,
не считал дни света ребяческим мифом.
Я уперся плечом в резную створку, и дверь открылась.
Разумеется, то была дверь музея. Внутри я нашел пыльные и ржавые
остатки стеллажей и экспонатов: почерневшие механизмы, тусклое стекло и
пустые книжные полки. Но один из механизмов, имевший форму гроба, еще
блестел. И сквозь оконце лился свет.
Этот механизм, давно забытый в Последнем Редуте, задерживал биотическое
движение, которое мы называем жизнью, замораживая, а затем бережно отогревая
и оживляя каждую клетку тела в отдельности. Такие аппараты использовались в
далекие эпохи, когда человек уходил в пространство Вселенной, но те, кто
проспал в них слишком долго, выходили измененными. Их тревожили странные
сны, навеянные разумом, странствующим в глубочайшей межзвездной бездне, и
верность их уже не принадлежала Земле.
В саркофаге лежал Перитой.
Я стер с окошка изморозь, чтобы заглянуть внутрь. Он был страшно
искалечен: рубец пересекал пустые глазницы, левая рука отрублена у локтя.
Неудивительно, что он даже не пытался вернуться в Последний Редут: слепой
калека без ампулы.
Несколько минут поисков - и я нашел в нише "глаз врача". Через
мыслепровод, безжалостно выдранный из пишущей машины, я подключил его к
саркофагу и наводил "глаз", пока изображение Перитоя не стало отчетливым.
Там, на дне его души, сверкая в путанице ассоциаций, снов, страхов и темных
мыслей, словно Последний Редут, осажденный страхами и все же бесстрашный,
лежало то, что знает и узнает в нас Главное Слово.
Я прошептал Главное Слово. Сияющий, неподвластный времени осколок в его
душе дрогнул в радостном узнавании.
Человек. Перитой остался человеком.
Главное Слово затронуло в нем что-то. Нервы и кровь замерзли, но в
мозгу сохранилось достаточно жизни, чтобы мысль пробилась сквозь стены
саркофага и коснулась моего мозга.
"Ты пришел!"
- Я пришел.
Не было неожиданностью, что замороженный человек способен все же
слышать и посылать мысли. Если бы этот способ сохранения жизни останавливал