"Джон К.Райт. Неспящий в ночи " - читать интересную книгу автора

действий, и понял, почему эти дневники показывают лишь тем, кому предстоит
выйти за стены убежища.
Тонкая кожа предплечья над ампулой Освобождения еще побаливала, когда
настал час расставания.
Огни Последней Лестницы затемнили. Вахтенные, одетые в броню серого
металла, с живыми клинками в руках, смирили свои мысли, чтобы никакое
возмущение эфира, ни проблеск света, ни звон стали не выдали подстерегающим
ужасам ночи дитя человеческое, выходящее в их холодные холмы.
Я долго стоял, прижавшись лицом к перископу, и сопровождавшие меня не
выказывали нетерпения, зная, что верная или неверная оценка местности может
спасти или погубить мою жизнь.
Наконец я поднял руку.
Мастер шлюза отдал салют, вскинув темный дискос, и привратник отключил
питание клапанов. Стальная переборка внутреннего шлюза сомкнулась за мной, а
впереди быстро и бесшумно раздвинулась наружная переборка.
И я перешагнул порог. Почва под ногами хрустнула сухим пеплом. Воздух
был холоден как смерть. Внешний клапан уже закрылся у меня за спиной, и
двуслойная броня тяжело надвигалась сверху. Почти беззвучно выдвинулись
поршни запора. Какое бы чудовище ни ринулось теперь на меня из мрака за
Белым Кругом, какое бы явление ни возникло из тьмы - обязанность
привратников лишь защищать вход. Я уже за пределами помощи.
Никто изнутри не вышел бы спасать меня, когда я шел к Перитою, как он
когда-то - к своей прекрасной Элленор. Все они - благоразумные люди.
Всего несколько минут ходьбы (не более полумили) привели меня к месту,
где полые трубы прозрачного металла, наполненные священной белой энергией,
окружали огромное подножие пирамиды. Величайшее творение прежних эпох,
единственное, что сдерживает тлетворное давление, сводящие с ума вопли,
отравленные тучи и пальцы невидимых сил, протянувшиеся к нашим душам. Полые
трубки, два дюйма в поперечнике, на высоте чуть ниже колена. Перешагнуть их
нетрудно, но прежде надо очистить разум от всякой несдержанной мысли, иначе
невидимая завеса не пропустит меня. Уши заложило от перепада давления.
Обычай требует не оглядываться, пересекая светлый круг. Я склонен был
следовать обычаю. Отец не пришел меня провожать.
Нам, живущим в крепости-горе с миллионами светящихся окон, не видны
плоские скалы, поднимающие головы в нашем сиянии, не видны длинные тени,
отбрасываемые каждым камнем и кочкой лишайниковых кустов; неподвижные клочки
тьмы, прямые и четкие, словно проложенные по линейке. От малейшего бугорка
из великой Ночи тянется длинный палец тени, так что, оглядываясь, странник
видит себя в окружении тысячи темных пальцев, указывающих на Последний Редут
человечества.
Но странники не столь безрассудны, чтобы ступать на эти освещенные
взгорья. Нижняя миля пирамиды темна, ее города давно покинуты, а нижние окна
закрыты. Темная полоса шириной в милю окружает пирамиду и дает возможность
скрыться от сияния окон Последнего Редута. Я искал укрытия. Через два часа
пути я углубился в каньон, уходящий на запад, не встретив ни зверя, ни
темной силы.
Путь мне преградил поток кипящей грязи, не указанный на наших картах.
Ни в телескопы, ни с обзорных площадок он не был виден, хоть и располагался
совсем близко, потому что пепел, плывший по его поверхности, был того же
цвета, что и земля вокруг. Быть может, он лишь недавно прорвался из огненной