"Герман Вук. Городской мальчик" - читать интересную книгу автора

мистера Гаусса. Директор кивнул. Рука опустилась, взвыли духовые, заскрипели
смычковые, грянули ударные, и зал потонул в мутной, грязноватой пелене
звуков, сквозь которую глухо пробивалось пианино, выстукивавшее удвоенным
фортиссимо "Звезды и полосы во веки веков". В одну дверь начал заходить
строй мальчиков, в другую - строй девочек. Хоть и несладко приходилось
миссис Горкин в должности руководителя драмкружка, но одним обстоятельством
она была счастлива, как никто: ее спектакли всегда игрались при полном зале.
Вскоре зал заполнился. Головы, глаза и руки стоящих детей замерли без
движения. Миссис Корн вышла на авансцену и, точно сержант на строевой
подготовке, рявкнула: "Почетный караул, со знаменем вперед шагом МАРШ!" Трое
тщательно причесанных и умытых отличников из восьмого класса, средний - с
флагом в руках, зашагали по центральному проходу. Их подгоняли бой барабанов
и звон тарелок, которые неуверенно стихли, когда флаг доплыл до сцены.
Миссис Корн вскинула правую руку ко лбу; дети дружно сделали то же самое.
Тысяча юных голосов затянули: "Я флагу в верности клянусь..."
Зорким оком миссис Корн прочесала зал: не болтает ли кто рукой, не
глазеет ли по сторонам, не пришел ли в грязной рубахе или в галстуке
неположенного цвета. В конце клятвы прозвучало два фортепьянных аккорда, и
все головы разом нырнули вниз - дети сели. Миссис Корн спустилась по
ступенькам со сцены и одним молчаливо-грозным взглядом выставила вон из зала
девочку, которая зевнула во время клятвы: та встала и отправилась в кабинет
завуча ждать неминуемой кары. Когда миссис Корн вернулась на свое место,
мистер Гаусс взошел на кафедру и прочитал из Библии псалом, начинающийся
словами: "Господи! Как умножились враги мои", - но даже если дети и уловили,
сколь уместно звучат эти слова в устах директора, они не выдали себя ни
единой усмешкой.
Тем временем актеры, предоставленные сами себе, вовсю веселились в
уборной. В нашей жизни мало с чем сравнится удовольствие наблюдать, как
твоих товарищей заставляют проделывать всякие глупости на казенном
мероприятии, от которого сам ты освобожден (в этом кроется секрет
популярности всех парадов и военных смотров). По наущению и под
водительством Ленни ребята азартно играли в "билетики". Это разновидность
покера, родившаяся в числе множества других игр в чреве Нью-Йорка, а играют
в нее маленькими, зверски раскрашенными карточками бейсболистов, что
продаются блоками по центу за десяток. За неимением билетиков Герби не
участвовал в игре и с увлечением разглядывал саблю генерала Ли, которая
лежала в углу. Наконец он нацепил ее на себя, вытащил из ножен и несколько
раз самозабвенно взмахнул над головой.
- А ну, снимай саблю, генерал Помойкин, а то по морде надаю, - рыкнул
Ленни, оторвавшись от игры. Мальчишки засмеялись.
Герби, сгорая от обиды, подчинился. Когда он ставил саблю обратно в
угол, то заметил на рукоятке черную кнопочку. Он нажал ее. Кнопочка туго, но
поддалась, и сабля еще на дюйм вошла в ножны. Герби снова попробовал
вытянуть саблю, однако у него ничего не получилось, пока он не нажал кнопку,
и тогда клинок легко выскользнул наружу. Ленни явно проглядел это хитрое
приспособление. Неудержимый хвастун, он сообщал на зависть ребятам о каждой
замеченной им мелочи. А тут проглядел! Герби глянул через плечо на генерала
Ли: ставки были высоки, и, сдвинув бороду на лоб, тот целиком погрузился в
игру. Упитанный коротыш перебрал в уме некоторые события этого дня: нос,
уткнутый в бетон, издевки над его фетровой бородой, "генерал Помойкин" и