"Герман Вук. Городской мальчик" - читать интересную книгу автора

не обмолвившись о причинах столь самоубийственного поступка, Герби
приблизился к личным покоям директора, мистера Гаусса, смело постучал в
дверь, которой даже учителя никогда не пользовались, подступаясь к
начальству только через служебный кабинет, и, когда страшный голос глухо и
удивленно отозвался изнутри, исчез за нею.


3. Гость

Настал уже лиловый вечер, и электрические фонари на улице Гомера в
Бронксе бросали из-под сморщенных отражателей пятна света, когда Герби,
насилу оторвавшись от религиозного диспута вокруг костра на пустыре,
направился к дому. Спор о сущности и возможностях Бога бушевал, как пламя,
несколько часов кряду, а разгорелся он, как костер на пустыре, от обрывка
газеты, напечатанной на иврите.
В Бронксе ребята всех вероисповеданий знали, что жечь еврейскую газету
в пятницу - безумство, за которое не миновать страшной кары, и ни один
парень в округе не отважился бы на такое. Но вот Герби вспомнил из занятий в
воскресной школе, что и четверг отчасти праздничный день, 33 омера, и тут
разговор углубился в тонкости богословия. Герберт в богословском запале
высказал предположение, что сегодня тоже опрометчиво разжигать костер
еврейской газетой, хотя, конечно, опасности куда меньше, чем в пятницу,
однако доля риска все же остается. Мальчики из христианских семей сразу
смекнули, что к чему, и согласились, а вот Леонард Кригер углядел для себя
случай выставить Герберта на посмешище, и пошло-поехало.
Ленни Кригер, симпатичный черноволосый здоровяк двенадцати с половиной
лет от роду, был докой по части уличной жизни, ярым противником школьного
воспитания, заводилой в играх и прирожденным вожаком мальчишек. Его отец и
отец Герби Букбайндера были компаньонами, и мальчики с пеленок знали и
недолюбливали друг друга. С годами нелюбовь росла, тем более что младший
догнал старшего в учении, и теперь неприязнь цвела пышным ядовитым цветом в
классе миссис Горкин, где очутились оба, только Герби блистал, - а Ленни
равнодушно плелся в хвосте.
Заводила вступал в тот возраст, когда рушатся наиболее наивные
суеверия. Осыпав ехидными насмешками "жирную трусливую малышню" и "суеверных
бояк", он скомкал еврейскую газету и поджег ее. При виде такой дерзости
младшие в испуге ойкнули. Хворосту никто не подкладывал, и Кригеру пришлось
поддерживать огонь самому. Герби мрачно заметил, что остается только
надеяться, что Леонард, когда вернется домой, застанет мать с отцом в живых.
Ленни сразу вызвался "показать, кто не застанет мать с отцом в живых", и
пошел на соперника с поднятыми кулаками, но тут все в один голос закричали:
"Справился со слабым!" - и не позволили уладить спор силой.
Затем сообща долго обсуждали вероятность вмешательства злого рока в
судьбу Леонарда Кригера, и в результате предмет спора свелся к следующим
вопросам: следит ли Бог за еврейскими газетами все время или только по
пятницам; есть ли у Него глаза, чтоб следить, и если нет, то как Он это
делает; и вообще, где Он обитает и какой из себя?
Кончилось тем, что Ленни ошарашил участников диспута, заявив:
- Да фигня это на постном масле. Я в Бога не верю.
На миг ребята лишились дара речи. Герби с тревогой поглядел на огромное