"Джон Уорд. Союзная интервенция в Сибири 1918-1919 гг." - читать интересную книгу автора

быть только безответственным буянством и озорством нескольких солдат и
офицеров. Позже оказалось, что это было общей политикой японской армии
обращаться с каждым свысока; они превосходно усвоили эти уроки у современных
гуннов.
Я приведу два примера, не ярких и не единственных, но о которых без
сомнения имеются официальные протоколы. Я стоял в Никольске на платформе,
ожидая поезда; кругом была толпа русских; недалеко находился японский
часовой. Вдруг он бросился вперед и ударил прикладом своей винтовки в спину
русского офицера; последний упал плашмя, катаясь от боли по полу, между тем
как японец, скаля зубы, взял ружье "на караул". Хотя кругом стояло не мало
народа, ни у одного из русских не хватило духу пристрелить японца; не желая
вмешиваться, я ничего не предпринял, но наблюдал, что будет дальше. Десять
минут спустя другой японский часовой повторил то же самое, но на этот раз
жертвой была хорошо одетая русская дама. Русские были так запуганы, что даже
ее друзья побоялись помочь ей. Я подошел, чтобы помочь; японец отстранился,
но продолжал смеяться, точно все (это было милой шуткой. К нам подошло
несколько английских солдат, и японец заметил, что дело начинает принимать
серьезный оборот. Я отправился в японскую-главную квартиру, находившуюся
недалеко в вагоне, и донес о происшедшем. Офицер казался удивленным, что я
вступился за каких-то русских, которые, как он сказал, могли быть
большевиками,-кто их знает,-и осведомился, не испытал ли я какой нибудь
неприятности от часового. Я отвечал, что первый же японец, который
дотронется в моем присутствии до английского офицера или солдата, будет убит
на месте. Это повидимому удивило японского офицера, который указал на то,
что они оккупировали Сибирь и имеют право делать все, что им угодно. Я счел
необходимым поставить ему на вид, что японцы действуют в союзе с другими
державами, включая сюда и Россию; что мы здесь находимся в качестве друзей
русского народа, а не завоева
телей. Этого как раз он не мог или не хотел понять. Кончил я тем, что
предупредил его: если его часовые не получат приказа вести себя менее
дикарски, то будет положен конец их подвигам. Позже я слышал, что разговор
помог, но по отношению к японским войскам он мог только слегка смягчить их
обращение с беззащитным русским населением.
Но это только образец их поведения по отношению к простому народу.
Впрочем, для них есть некоторое извинение: при подходящих условиях они
обращаются со всеми одинаково. Еще батальонный командир был не особенно
подходящим объектом для их шуток по той простой причине, что был обыкновенно
окружен достаточным количеством солдат для внушения себе должного уважения,
но генерал без конвоя был всегда желательной мишенью для их милого внимания.
Даже глава британской военной миссии не мог надеяться избежать самого
оскорбительного обращения. Однажды моя часть занимала для охраны телеграфную
сеть, так что я имел возможность лично передать депешу японской главной
квартире относительно особого поезда, который ожидался на их станции.
Содержание ее было таково: "Особый поезд " ... ожидается на ваш участок в
такой то час . . .; он везет главу британской военной миссии, генерала ... и
его штаб из Владивостока в Уфу для важного совещания с генералом ....
главнокомандующим русскими и чешскими войсками. Соблаговолите приготовить
линию для проезда". Так, вы думаете, японцы соблаговолили "очистить путь для
движения"? Они остановили поезд, окружив его отрядом солдат с примкну-тыми
штыками. Затем оскорбили главу британской миссии, посадив его вместе со