"Марина Вольская. Четыре с половиной холостяка " - читать интересную книгу автора

сакраментальную фразу задом наперед: "Выпили - пора бы и перепихнуться!"
Честно скажу, "перепихнулась" я всего лишь с двумя. Один был
демоническим брюнетом, сплошь в черной коже и темных очках. Мне понравились
его длинные ноги, гибкие пальцы со стаканом нескончаемого шотландского виски
и брутальное выражение лица. Он шептал мне на ухо длинные непонятные фразы,
намекая на фантасмагорическое наслаждение, которое он способен доставлять
женщинам. Не познавшая в своей жизни, кроме Филиппа, бывшего мужа, больше ни
одного мужчины, я купилась на его намеки и, заплатив за такси, повезла к
себе на квартиру. Фантасмагорическое наслаждение оказалось парой скромных
тычков ослабевшим от алкоголя достоинством с последующим диким храпежом
поперек моей постели.
Утром, долго вглядываясь в маленькие мутно-водянистые глазки брюнета,
уже не защищенные темными очками, я никак не могла понять, что в нем нашла
вчера вечером. А он и вовсе никак не мог сообразить, кто я такая. Так и не
сообразив, мутноглазый субъект очень долго мылся в моем душе и нагло выпил
три огромных бокала кофе. И заметьте, не растворимого - я зачем-то намолола
ему зерна! До сих пор простить себе этого не могу!
Вторым был очень молоденький блондин, со свежими щеками цвета
бело-розового санкт-петербургского зефира по сорок девять рублей за
килограмм. Блондин утверждал, что обожает женщин старше себя, потому что они
его невероятным образом возбуждают. Очевидно, я оказалась чересчур стара для
него, потому что он до такой степени перевозбудился, что ничего до меня не
донес, расплескав все по дороге. Он так безутешно плакал после своего
афронта, что мне пришлось спеть ему колыбельную песню, и блондин заснул на
моей груди сладким сном маменькиного сынка и любимого бабушкиного внука.
Утром я вытолкала его без всякого кофе и душа, выдав на дорогу бутерброд с
колбасой и двадцать рублей на транспорт.
А вот вам и последний довод против клубной жизни: утром после всех этих
плотских удовольствий смотреть на свое лицо в зеркало довольно страшно, а
приходится еще нести это лицо на работу и на всеобщее обозрение. Одним из
таких утр, с отвращением разглядывая на своей помятой физиономии следы
порочных наслаждений, я решила, что с меня хватит. Я хочу замуж. Хочу не
"клубиться" и "перепихиваться", а любить и быть любимой в очередном законном
браке.
Как вы думаете, куда первым делом обратит свои взоры служивая женщина,
которой хочется замуж? Служивая - не в смысле военнообязанная, а обязанная
ежедневно ходить на службу, то есть на работу, то есть в наше паршивое
техническое бюро. Вы правы! Разумеется, на мужчин нашего же паршивого
технического бюро и ближайших к нему окрестностей.
Итак! Представьте себе большой завод. Не можете представить? Ну... вы,
конечно, опять правы: ничего большого в нашей стране уже не существует.
Разного рода гигантизм канул в Лету, если, конечно, не считать финансовые
пирамиды и долготерпение российского народа. И все-таки когда-то, поверьте
мне на слово, завод был огромным, а я уже довольно-таки много лет работаю в
Большом Инженерном Корпусе - именно так, каждое слово с большой буквы, -
сработанном как раз в эпоху гигантизма.
В Корпусе, согласно его названию, сосредоточен почти весь
инженерно-технический персонал завода, если не считать жалкой горстки,
которая не может оторваться от своего непрерывного производства (к примеру,
сталелитейного) и всегда находится при нем. Хотя какое вам дело до