"Александр Волошин. Земля Кузнецкая " - читать интересную книгу автора

написал об их городе! Большего самомнения нельзя вообразить. Строки эти
написаны о Кузнецкстрое, о кузнецкстроевцах! Вы как думаете?
Рогов пожал плечами.
- Эти строки написаны о Кузнецке, но я думаю, и магнитогорцы правы.
- Вот как! - Домбицкий недоверчиво улыбнулся. В дом к хозяину собрались
хорошие, веселые люди - два артиста из городского театра, профессор Скитский
из Новосибирска - ученый с телосложением лесоруба, с умными веселыми глазами
под широким лбом, две студентки-педагогички, родственницы Домбицкого. Одна
из них - светленькая, в строгом вечернем костюме - задушевно спела несколько
песен, страшно робея при этом, за что и была награждена горячими
аплодисментами.
Профессор рассказывал о своей последней экспедиции на Томь-Усинское
угольное месторождение. Рогов заметил, как Валя непроизвольно придвинулась к
рассказчику, как на ее лице вспыхнул неровный румянец. О планах
исследовательских работ она расспрашивала жадно, порывисто, казалось, забыв
обо всем, кроме этого.
Рогов отошел к окну и постарался еще раз во всем разобраться. Что же
произошло и чего он, собственно, хотел? Чтобы Валя была рядом? Да, это
желание никакие силы не вытравят. Но сейчас этого нельзя сделать. А потом?
Словно угадав его состояние, подошла Валя и оперлась о широкий
мраморный подоконник. Как видно, ей хотелось что-то сказать, да не
находилось нужного слова.
Внизу, в синих сумерках, терялась узкая перспектива улицы. Налево, по
ту сторону площади, поднимался огромный семиэтажный куб жилого дома. И
оттого, что в каждом его окне сиял одинаково бледный свет, дом казался
созданным целиком из светящегося стекла. Валя чему-то улыбнулась и открыто
глянула в лицо Рогова.
- Павлик, ты грустишь?
- Это другое, - качает он головой.
- А ты говори правду.
- Хорошо. Говорю правду. Да, мне грустно немного и... я не знаю, как
будет дальше...
- Что ты имеешь в виду?
Он нетерпеливо шевельнул плечами.
- Я имею в виду нашу жизнь! Будем мы когда-нибудь вместе? Почему ты не
говоришь прямо?
Валя удивилась.
- Разве нужны еще какие-то особые слова? - она прижала к себе локтем
ладонь Рогова. - Я же знаю теперь, что тебя никакие силы не оторвут от
Кузбасса, от твоего дела... Насмотрелась на тебя за эти недели. Но ведь я
таким тебя и люблю, в этом твое и мое счастье!.. - она замолчала, оглянулась
на профессора.
Рогов без труда понял, что ею было не досказано, или, может быть, она
хотела только спросить: "А ты за что меня любишь? Какой ты меня видишь?"
- Ладно, Валюта, будем жить... Ты слышишь, как жизнь стучится?
Он положил ее ладонь к себе на грудь.
В Новосибирск Валя уезжала утром. Перед отходом поезда они постояли с
Роговым в тесном тамбуре. На прощание хотелось сказать друг другу что-нибудь
значительное, чтобы запомнилось, кто знает на какое время. Но слов просто не
было, - не находилось нужных слов.