"Александр Волошин. Земля Кузнецкая " - читать интересную книгу автора

когда еще из Германии тронулись, он заявил: "Как перееду границу - в первую
же русскую девчонку влюблюсь!"
Только через двое суток, уже в Смоленске, Данилов явился в вагон и, ни
слова не говоря, завалился на верхние нары. Выспавшись, он не торопясь съел
котелок колхозного варенца, вытер губы, отряхнулся и потянул к себе
аккордеон. Но после бойкого перебора вдруг остановился и задумчиво пригладил
белый непокорный вихор.
- Был в Овражках, - сказал он негромко. - В сорок первом меня там так
стукнуло - полгода валялся в госпитале, до пролежней.
- Ну и как? - насторожился Алексеев.
- Что как? До пролежней, говорю, валялся, вот как. Во мне и сейчас
железа сколько угодно.
- Я не о том, - поморщился старый солдат. - Чудак человек, нашел чем
хвастать. Я спрашиваю, как Овражки?
- Окоп своего отделения нашел... - Данилов растерянно улыбнулся, словно
испугавшись, что его уличат в мальчишеском легкомыслии.
Но солдаты выжидающе молчали.
- Там, где первое отделение воевало, картошку посадили, а у самого
моего окопа сад разводят... Вот люди! - Данилов помолчал и задумчиво
добавил: - Жарко там было, черт!
На лицах демобилизованных появились несмелые улыбки.
- Видишь ты... - удивился Алексеев. - Сад!
Но Данилов уже встряхнулся и широко развел мехи аккордеона.
В Москве эшелон расформировали. Четверо сибиряков-попутчиков и дальше,
уже пассажирским поездом, тронулись вместе. Сапер Моисеев, пожилой пехотинец
Черкасов и Вощин - кряжистый широколицый связист ехали в Кузбасс, Данилов же
был родом из Новосибирска.
Проворный маленький сержант занял верхнюю полку и залег там. Теперь он
не бегал, а лежал чуть ли не по целым суткам, хотя духота в вагоне была
нестерпимая.
За Уралом распахнулась необъятная сибирская ширь. Зеленые степи с
голубыми осколками озер медленными кругами поворачивались за окном вагона.
Солдаты стали заметно молчаливее. Вощин и Черкасов, оба одинаково
обстоятельные, только тем и выдавали свое нетерпение, что чаще обыкновенного
перекладывали в солдатских вешевичках скромные гостинцы для домашних.
Моисеев из Прокопьевска часто изумленно оглядывался и, потирая руки,
говорил:
- А ведь кончилось!.. Товарищи! Вот, ей-богу, чудеса!
- Сиди уж! - подал однажды голос Данилов. - Все никак не опомнишься!
Наш народ не впервой такие чудеса творит.
- Нет, в самом деле, воевал, воевал...
- А соображаешь туго! - снова поддел Данилов.
Моисеев сердито потянул себя за длинный прокуренный ус, но потом махнул
рукой и вполголоса предложил, подмигнув;
- Выпьем?
Впятером скромненько выпили, разложив на газете пайковую селедку, яйца
вкрутую и кусочки холодного мяса.
Только что миновали Омск. Слегка захмелев, Данилов рассказывал, как он
познакомился с Вощиным.
- Ты молчи, молчи! - строго прикрикнул он на связиста, когда тот