"Александр Волошин. Земля Кузнецкая " - читать интересную книгу автора

- Вот, извольте-ка, с вареньем... - пододвинул он граненую синюю
вазочку. - Собственноручное Марии Дмитриевны..
Рогов и сам не понимал, что его привлекало в супружеской чете
Хомяковых. Старики жили тихо и незаметно. Маркшейдер увлекался международной
политикой, часто целыми часами рассуждая по самому, казалось бы,
незначительному поводу. Жена его, Мария Дмитриевна, слушая пространные речи
мужа, обыкновенно во всем соглашалась с ним и шумно вздыхала.
Инженера Нефедова Рогов застал здесь впервые. Это был человек страстной
приверженности к своему делу, стремительный, запальчивый в речах, когда
защищал в чем-нибудь "свой район", "свой план", "свои бригады". Немного
грузноватый, коротконогий, он день и ночь носился по шахте, что-то
разыскивая, устраивая, перемещая. На лице его постоянно можно было видеть и
радость, и удивление, и тревогу, словно он только что совершил потрясающее
открытие и не знает, куда с этим деться. Рогов с ним часто встречался, но
разговора по душам до сих пор не случалось.
Оленька Позднякова - стенографистка местной газеты - всегда имела в
запасе самые свежие, самые разнообразные новости, но на изложение их у нее
обыкновенно недоставало терпения и последовательности, от этого новости
выглядели немного встрепанно. Вот и сегодня, за каких-нибудь пять минут
Оленька успела сообщить об итогах сессии Генеральной Ассамблеи, о том, что
Украина успешно заканчивает уборку хлебов, что на экраны вышел новый фильм,
что железная дорога Барнаул - Сталинск - Абакан будет проложена в десяти
километрах от рудника, что мотористка девятой шахты Есаулова родила тройню,
что редактор городской газеты заболел гриппом, а господин Черчилль
разразился очередной антисоветской речью.
Выпалив все это одним духом, Оленька с не меньшим вдохновением
принялась жевать домашний коржик, а Герасим Петрович пустился в пространные
рассуждения по поводу новостей племянницы. Нефедов улыбался, заложив руки за
спинку стула, прижав подбородок к плечу, словно разглядывал что-то
диковинное.
Рогов обыкновенно ограничивался скупыми замечаниями, но сегодня была
какая-то внутренняя потребность выговориться. Едва маркшейдер коснулся
поведения англо-американских союзников на Генеральной Ассамблее, как он
прервал его, сказав, что наших советских дипломатов нужно поддерживать в их
нелегкой борьбе настоящими большими делами.
- Совершенно правильно! - быстро согласился Хомяков. - За нашими
дипломатами двухсотмиллионный народ!
- Во-во! - почему-то обрадовался Нефедов.
- Я говорю не вообще о народе, а о руднике! - Глухо перебил Рогов и
положил на край стола крупные кулаки. - Я говорю даже не о руднике, а о нас,
о том, как мы работаем и как должны работать... Скажите откровенно, Герасим
Петрович, неужели вы не видите, как неважно действуют даже те шахты, которые
выполняют план?
- О! О! - воскликнул Хомяков, словно в испуге. - Я знаю, Павел
Гордеевич, что мы неважно работаем! У меня у самого иной раз кулаки
чешутся - так повоевать хочется. Только я не знаю, против чего воевать!
- Против рутины! - почти выкрикнул Рогов, от чего хозяйка вздрогнула, а
Оленька удивленно посмотрела на гневное лицо гостя.
- Во-во! - снова обрадовался Нефедов и необычайно быстро, как-то всем
телом, повернулся к Рогову.