"Ивлин Во. Черная беда (роман)" - читать интересную книгу автора

Привлечь местных жителей удалось главным образом благодаря рекламе. В
самые тяжелые дни, когда Сету казалось, что предрассудки его народа
преодолеть невозможно, и даже Бэзил склонялся к тому, чтобы праздник
отложить, среди книг, которые ежемесячно приходили императору из Европы, Сет
обнаружил набор на редкость зажигательных советских плакатов. Поначалу
казалось, что перепечатать их не удастся: в типографии "Курьера"
копировальных станков не было. Сет уже подумывал о том, не использовать ли
рабов для тиражирования его эскиза, но тут господин Юкумян вспомнил, что
несколько лет назад один предприимчивый филантроп завещал ввести
литографирование в программу американской баптистской школы. Как выяснилось,
литографский станок, несмотря на все старания нерадивых учеников, уцелел.
Господин Юкумян купил его у пастора и перепродал - с немалой выгодой для
себя - отделу изящных искусств Министерства модернизации. Затем в армянской
колонии Дебра-Довы - опять же не без помощи господина Юкумяна - был найден
художник, который согласился сделать плакат по эскизу Сета. Плакат этот,
предназначавшийся для неграмотных туземцев и превозносивший неоспоримые
преимущества контроля над рождаемостью, получился большим, красочным и
явился самым значительным достижением нового министерства. Господин Юкумян
ходил в героях. Плакат расклеили по всей столице, он висел во всех нужниках
по пути следования поезда "Матоди-Дебра-Дова", в особняках вице-королей и в
хижинах туземных вождей, в тюрьмах и казармах, на виселицах и на деревьях
джу-джу, под которыми творились заклинания. И где бы этот плакат ни висел,
вокруг него всегда толпилась кучка любопытных, совершенно сбитых с толку
азанийцев.
На плакате было два рисунка - один слева, другой справа. На левом
рисунке изображалась старая, полуразвалившаяся хижина, забитая больными
детьми разного возраста: тут были и увечные, и обезображенные, и слепые, и
прыщавые, и полоумные; возле пустой миски сидел на корточках преждевременно
состарившийся многодетный отец; в дверях, дробя мотыгой жалкую кучку зерна,
стояла высохшая и согбенная от деторождения мать. Дом на правом рисунке, по
контрасту, был светлый и просторный; в комнате за столом сидела молодая мать
и с аппетитом уплетала громадный кусок сырого мяса, рядом, покуривая кальян
(который по-прежнему считался в стране признаком сытой, досужей жизни),
расположился ее муж, а между ними, с газетой на коленях, сидел их
единственный, пышущий здоровьем ребенок. Между этими двумя домами было во
всех подробностях изображено ультрасовременное противозачаточное
приспособление, под которым стояла подпись на сакуйю: А КАКОЙ ДОМ ВЫБИРАЕТЕ
ВЫ?
Интерес этот плакат вызвал необычайный. Повсюду, во всех самых
отдаленных уголках острова, азанийцы задумчиво качали своими курчавыми
головами, тыкали в плакат черными пальцами и что-то лопотали, прищелкивая
языком и скаля белые зубы. Смысл красивых новых картинок был понятен
абсолютно всем:
"Видишь, справа - богатый человек, трубку курит, прямо как вождь. Но
жена у него плохой, сидит мясо ест. И муж тоже плохой - только один сын
имеет.
Видишь, слева - бедный человек, есть нечего. Но жена у него очень
хороший, работает хорошо. И муж тоже хороший, одиннадцать детей имеет, один
совсем сумасшедший - святой, значит. А посередине императорское джу-джу;
захочет - будешь ты хороший человек, бедный человек, одиннадцать детей